– Мне нужно проследить за наймом слуг.
– Дашь мне минуту переодеться?
– Минуту? У тебя есть по меньшей мере час.
– Тогда приходи ко мне наверх, и я расскажу тебе о костюмированном бале, который планирую.
– И когда он состоится? – спросила Кейт.
– Через две недели. Сможешь приехать из поместья на бал?
– Попытаюсь. Все зависит от того, в каком состоянии наследственный дом мужа.
Майкл нуждался в женщине. Он всегда испытывал эту потребность после визитов к матери. Ему нужна была женщина хотя бы на несколько минут, чтобы пережить боль от того, что его не помнят, что мать, возможно, страдает или испытывает страх и в данный момент он для нее ничего не значит.
Поскольку он оставил кучера и свой экипаж Кейт, то сейчас ехал по Лондону в своей открытой карете, которой правил его конюшенный. Майкл чувствовал, как в нем растет напряжение. Какое-то время он не испытывал нужды в женском теле. Он не проклял свою любовницу за то, что она его оставила. Как самовлюбленный эгоист он заслужил это. Их отношения основывались на его потребностях – его стремлении отвлечься, желании удовольствий, необходимости забыться, когда это было наилучшим выходом.
Неужели болезнь матери со временем поразит и его самого? Может этот недуг передаваться по наследству? Он не спал несколько ночей, охваченный страхом, что при пробуждении потеряет память. А что может быть ужаснее?
Как-то врач сказал ему, что потеря памяти может явиться результатом сильного стресса.
Но его мать всегда жила спокойно, за ней ухаживали слуги, о ней заботились родственники.
Однажды, вернувшись домой, Майкл обнаружил, что мать бьется в истерике, кричит, что не знает, где находится. По правде говоря, в доме действительно можно было заблудиться. Их загородный особняк представлял собой лабиринт из коридоров и комнат. Но мать жила здесь с шестнадцати лет, с того момента, как вышла замуж. Что же с ней произошло? Это был явный приступ безумия.
На следующий день все прошло.
Однако приступы безумия не прекращались. Пять лет назад Майкл понял, что матери необходима медицинская помощь, и отправил ее, ныне уже вдовствующую маркизу, в частный дом для умалишенных.
Он сомневался, что Джеймс Роуз охотно подписал бы с ним бумаги, если бы знал о его слабоумной матери. Но Майкл никому о ней не рассказывал. Его мать всегда предпочитала Лондону загородную жизнь. Правда о ее состоянии была бременем, которое трудно выносить одному.
Майкл старался забыться с какой-нибудь женщиной, находя утешение в ее аромате, в ее мягкости, в ее сердце.
Майкл подумал о своей жене с роскошными изгибами тела, которые могли бы дать такое забытье. Он вспомнил соблазнительные тени, которые видел прошлой ночью под ее пеньюаром. Как ему хотелось пройтись языком по ее соблазнительной плоти…