Хозяйка втянула голову в плечи и процедила сквозь зубы:
– Тебя ждет сюрприз, моя дорогая, скоро к тебе охладеют, и тогда уповай на Бога. Если я буду жива, то один Бог сможет тебя спасти.
– Спасет, не беспокойтесь. Он всегда меня спасал.
На глазах у Аннабеллы женщина, которую она называла хозяйкой, вылетела из комнаты; она перевела взгляд на Мэри Джейн. Та удовлетворенно улыбнулась и подсказала Аннабелле:
– Ты бы поторопилась. Ему пора ужинать.
– Верно. Спасибо, Мэри Джейн. – Словно повинуясь начальственному слову, она бросилась вон из кухни. В этот момент она любила Мэри Джейн. Она не могла не считать ее порочным созданием и недоумевала, как та выносит мерзкого субъекта – хозяина, но все равно любила ее за то, что та сумела воспротивиться ненавистной хозяйке.
Она влетела в хибару, как на крыльях. Теперь, когда Мэри Джейн закрепилась в роли фаворитки, жизнь обещала стать легче. Пол хибары был покрыт засохшей грязью, посуда так и осталась на столе после завтрака, а она падала с ног от усталости. В последнее время она только о том и думала, что никогда больше не познает такой роскоши, как настоящий отдых.
Сейчас ей придется раздувать почти погасший огонь в очаге, потом мыть посуду, сперва сбегав к реке за водой; потом настанет черед мыться самой, но снова предварительно сбегав к реке за очередной порцией воды. Ей же хотелось одного: спать.
Упав на табурет, она раздвинула грязную посуду на столе и уронила голову на руки.
Прикосновение к плечу прервало сон, в котором она завтракала, сидя в пышной постели. Она какое-то время смотрела на Мануэля, не узнавая его, после чего тряхнула головой и молвила:
– Простите, я… – Казалось, она теперь только и делала, что извинялась перед ним.
– Ничего, ничего. – Он уселся за стол напротив нее и резко спросил: – Как думаете, вы сможете продержаться здесь еще месяца два?
– Два месяца?!
Видя ее ошеломленный взгляд, он продолжил:
– Знаю, вы на пределе, но ничего не поделаешь. Если продержитесь два месяца, то настанет одиннадцатое ноября – день, когда в Хексэме проводят ярмарку свободных мест. С нашим здешним опытом мы отыщем себе приличное местечко. – Он устало улыбнулся, вытер лицо тыльной стороной ладони и добавил: – Хуже, чем здесь, уже нигде не может быть, верно?
Она продолжала молча смотреть на него. В последнем он был прав: хуже не бывает. Она уже приготовилась промучаться здесь всю зиму и превратиться в пугало, которое сама не сможет узнать. Она ходила с постоянно красными, распухшими руками, с обломанными ногтями, кожа на лице, не сдабриваемая кремами и лосьонами со дня бегства из дому и почти не знавшая до того солнца, стала почти такой же смуглой, как у него.