Наши встречи у озера словно остались в другой жизни. Жизнь без озера, без бабушки выбрала за меня мама, и в ней наследие отца не существовало. Хотя я ходила в школу вместе с детьми известных магией семейств, и кое-кто из ребят любил похваляться своими умениями, я не испытывала искушения посоревноваться. Я охала и ахала, как и все обычные дети: моя фамилия – фамилия Чарли – ни о чем никому не говорила.
К моменту окончания Войн я была подростком, и как-то сумела убедить себя, что игры у озера с бабушкой были всего лишь детскими играми, а если помнится что-то другое – это причуды фантазии… ну или же просто травка и порошки, которыми я несколько раз побаловалась, оказались необычайно высокого качества. Бабушка могла бы напомнить мне обратное, но она так и не вернулась.
И все же бабушка была права – наследие никуда не делось только потому, что все закрывали на него глаза. Я не была там, где-то внутри души, пятнадцать лет. Но, когда вернулась туда тем утром, стоя на коленях в солнечном свете, там все было по-другому – изменилось. Выросло. Словно бабушка – мы с бабушкой – когда-то посадили деревце. На саженец не повлияло то, что потом мы ушли и забросили его. Он продолжал расти. Его питала обильная почва – мое наследие.
Но я никогда не делала ничего настолько сложного, да и вообще ничего не делала целых пятнадцать лет. Вправду ли невозможно разучиться ездить на велосипеде? А если умеешь ездить на велосипеде, а потом тебе подадут супер-мега-турбо мощностью в миллион чего-нибудь мотоцикл, из тех, которые слышно за шесть кварталов, и чтобы залезть на такой, нужно на цыпочки становиться – сумеешь с первого раза поехать на нем?
Я почувствовала, как сила собирается пониже шеи, между лопатками. Этот участок спины горел, словно меня заливали не солнечные лучи, а жидкий огонь. Возникло неприятное ощущение, вроде сильнейшей изжоги, какую можно себе представить, а потом оно взорвалось, выстрелило по рукам в ладони огненными нитями, и раздался почти слышимый щелчок. А может, он и был слышен. Я открыла ладони.
В руках поселилась такая слабость, словно я таскала камни. В правой ладони лежал ключ.
– Ты чародейка, трансмутатор? – сказал вампир странным голосом, который я больше не считала бесстрастным. В его тоне чувствовалось удивление.
– Не то чтобы, – ответила я. – Всего лишь передельщица, и то по мелочам. – Дети из магических семей научили нас, остальных, некоторым жаргонным словечкам. Назвать трансмутатора «передельщиком» считалось обидным. Почти так же, как назвать волшебника фокусником. – Я думала, ты не можешь смотреть на меня в свете солнца.