Пожалуй, ты ненавидишь меня даже больше, чем пятнадцать лет назад, когда я выгнал тебя отсюда! Каким же бесхребетным юнцом ты был тогда! Интересно, изменился ли ты с тех нор?
Морган сдержал себя, понимая, что Себастьян намеренно заводит его. Потерять сейчас самообладание означало бы дать противнику лишний шанс, а этого нельзя было допустить. Хотя он не знает страха, но он не глупец, а Себастьян Фабуа, несмотря на свои шестьдесят лет, – весьма грозный противник.
– Вижу, что тебе нечего сказать, – заметил Себастьян, когда молчание в гостиной затянулось. – Впрочем, это не важно. Зато у меня есть что порассказать. Я многое изменил в управлении хозяйством, но уверен, что Ллойд известил тебя об этом. – Он покачал головой, думая о пожилом арендаторе, работавшем на этих землях со времен Ллуэллина. – Упрямый старый осел, этот Ллойд! Пожалуй, придется выгнать его за болтливый язык.
– Неужели?! Вы так уверены, что все еще вправе принимать подобные решения?
Глаза Себастьяна сверкнули:
– Уж не угрожаешь ли ты мне, мой мальчик? Предупреждаю: лучше не доводить меня до белого каления. Когда я разъярен, со мной шутки плохи. Кроме того, в моем распоряжении имеется такое оружие, использование которого тебе придется не по нутру.
– У меня тоже есть оружие, Себастьян, – тихо проговорил Морган. – В том числе подлинные документы, свидетельствующие о том, что я родился от законного брака и что кровь Хауэллов, которая течет в моих жилах – и никогда не текла в ваших, – дает мне право отобрать у вас все, что вы отняли у меня.
Лицо Себастьяна исказилось от злобы.
– Как смело! – фыркнул он. – Может быть, ты и в почете у безмозглой британской королевы и пользуешься уважением пэров Англии, но ты забыл, что здесь ты никто, всего лишь безродный выродок, которого я давно вышвырнул отсюда!
Морган едва не бросился на негодяя. Но он прекрасно понимал, что тот именно этого и добивается: неумолимый и непредсказуемый, как змея, Себастьян, вероятно, был вооружен кинжалом, который без колебания всадил бы ему в спину. Подавив всплеск гнева, Морган не двинулся с места.
Себастьян, стоявший спиной к камину, ухмыльнулся, встретив его взгляд.
– Должен признать, что ты научился владеть собой, мой мальчик. К дисциплине нелегко привыкнуть, но, видимо, служба в армии приучает к ней, bien?[14] Кроме того, твоему самоутверждению способствует сознание того, что на тебе больше нет срама внебрачного рождения. Ту-ту-ту, не нужно так скалиться на меня! Может, ты и производил на кого-то впечатление своим грозным видом, но, смею тебя уверить, на меня это не действует. Я все еще тот самый человек, каким появился здесь впервые, и расправлюсь с тобой с той же легкостью, что и тогда.