Да, бывает.
И теперь тебя тоже что-то беспокоит? Если бы он только знал, как беспокоит!
Да, – кивнула Эшли.
– Не надо, Томас здоровый, умный малыш. У него наверняка будут все обычные детские болезни и он заработает немало царапин и синяков, но это не страшно, – ободряюще улыбнулся Витор.
– Знаю. Меня волнует не это. Просто…
Она замолчала, не в силах продолжать, боясь подвергнуть опасности ту жизнь, которую вели они с Томасом, разрушить чувство уверенности и стабильности, которое она старалась дать ребенку.
Витор обнял ее за плечи.
У страха глаза велики.
Всегда? – спросила Эшли.
– Всегда. – Подняв руку, он коснулся ее щеки. – Ну, приободрись.
Лучше бы он не был так ласков – даже если делал это только для того, чтобы уговорить ее продать дом! Больше всего ей хотелось отложить разговор до завтра. Или до следующей недели. Или до следующего года. Но нельзя же откладывать вечно!..
Я стараюсь, – тихо отозвалась Эшли.
Старайся сильней, – усмехнулся Витор, потом забрал у нее стакан, поставил его на стол и притянул ее к себе.
Эшли положила голову ему на плечо. Пусть это неразумно, но сейчас ей нужно лишь одно: чтобы он обнимал и утешал ее. Сейчас ей так необходимы его сила и надежность. Хоть на мгновение…
Эшли вздохнула.
– А что касается моих страхов, – начала она, – я…
Тсс. – Витор поцеловал ее в лоб. – Забудь об этом.
Но…
Он чмокнул ее в кончик носа.
Я сказал, забудь – значит, забудь.
Витор, ты же не… – снова начала Эшли.
Ничего подобного. И перестань хмуриться, – приказал он, снова целуя ее в лоб. – Немедленно улыбнись.
Словно желая заставить ее губы дрогнуть в улыбке, он поцеловал сначала один уголок рта, потом другой. Эшли почувствовала, что ему очень хочется поцеловать ее еще раз – по-настоящему. У нее медленно и тяжело забилось сердце. Лейф говорил о ее потребностях, и вот теперь ей было просто необходимо, чтобы Витор поцеловал ее. Отчаянно необходимо. Хотелось, чтобы он ее раздел и овладел ею страстно и нетерпеливо.
Нет, так нельзя, подумала Эшли. Она не попадется в эту ловушку. Кроме Витора, существуют и другие. Просто ее два года не обнимали мужские руки, и теперь ее тянуло к любому достаточно привлекательному мужчине.
Эшли выпрямилась и взяла свой стакан. За эти два года она стала мудрее, гораздо осторожнее и ни за что не повторит прежнюю ошибку. Нельзя дать волю этому обжигающему чувству. Может, она действительно питает особую слабость к Витору, но все равно, быть слабой не сбирается.
Как-то ты спросил о моих друзьях-мужчинах. – с нарочитой веселостью произнесла Эшли. – Я дружу с Лейфом.