– Да, хозяин.
Хильда прикрыла рот ладошкой, чтобы удержаться от привычного хихиканья, но ее глаза – такие темные, что невозможно отличить зрачки от радужки, – были тревожны и печальны.
Я сидел на веранде, спиной к морю, и мне показалось, что так было всегда. Я не мог представить себе другой погоды, другого неба. Очертания гор были знакомы мне, как и два коричневых кувшина на столе, в которых стояли белые, сладко пахнущие цветы. Я знал, что на Амелии будет все то же белое платье. Она была бело-коричневая, с кудряшками, наполовину прикрытыми красным головным платком, с босыми ногами. Мне казалось, что вокруг всегда будут эти горы, это небо, эти цветы и эта девочка, и в глубине души у меня теплилась надежда, что, возможно, все это кошмарный сон.
Амелия прислонилась к столбу веранды с равнодушной грацией, всем своим видом выражая необходимую почтительность, и ждала, что я еще скажу.
– Письмо было передано тебе в руки? – спросил я.
– Нет, хозяин, мне его дала Хильда.
– А тот, кто его написал, твой знакомый?
– Нет, – сказала Амелия.
– Но он тебя знает? По крайней мере в письме он это утверждает.
– Да, я знаю Дэниэла.
– Отлично. Тогда передай ему, что его письма только раздражают меня и что в его интересах перестать их писать. Если он принесет еще одно письмо, верни его ему. Тебе все понятно?
– Да, хозяин, понятно.
По-прежнему стоя прислонившись к столбу, она улыбнулась, и я понял, что сейчас эта улыбка перерастет в смех. Чтобы помешать этому, я снова заговорил:
– Зачем он пишет мне?
Как ни в чем не бывало, Амелия спросила невинным тоном:
– Разве он не объяснил? Написал два письма и так ничего не объяснил? Если вы не знаете, то я и подавно.
– Но его-то ты знаешь? Его фамилия Косвей?
– Одни люди говорят «да», другие люди говорят «нет». Но сам он так себя называет.
Помолчав, она добавила, что Дэниэл – человек не простой. Все время читает Библию и живет, как живут белые. Я попытался понять, что она имеет в виду, и Амелия пояснила, что у него дом точь-в-точь, как у белых, где одна комната только для того, чтобы там сидеть. Еще она сказала, что на стене этой комнаты висят два портрета. Его отец и мать.
– Они белые?
– Нет, цветные.
– Но он утверждал в первом письме, что его отец – белый.
На это Амелия только пожала плечами.
– Все это случилось слишком давно, я не помню. – В ее голосе зазвучали презрительные нотки. – Я передам ему ваши слова, хозяин, – пообещала она, а потом добавила: – А почему бы вам не навестить его? Так будет лучше. Дэниэл – плохой человек, и если заявится сюда, то ничего хорошего из этого не выйдет. Одни только неприятности. Говорят, однажды он был проповедником на Барбадосе. Он и говорит как проповедник. И еще на Ямайке у него живет брат. Мистер Александр. Очень состоятельный человек. У него три винных магазина и две мануфактурные лавки. – Она бросила на меня взгляд, острый как нож. – Я слышала даже, что люди говорили: когда-нибудь его сын Санди и мисс Антуанетта поженятся, но все это, конечно, ерунда. Мисс Антуанетта – белая, и у нее много денег. Она ни за что не вышла бы за цветного, даже если он и не выглядит, как цветной. Спросите сами мисс Антуанетту, она скажет…