«Я должна перезвонить ему, – решила Джордан, – и сказать, что Спенсер жив».
Но ведь Фиби взяла с нее слово никому не говорить о Спенсере. И Бо прошлой ночью сказал то же самое.
«Курту-то можно доверять! – возмутилась она. – В конце концов, верю же я Бо, человеку, который и в глаза не видел Фиби, хотя совсем не знаю его!»
Однако все произошло помимо ее воли, и менять что-либо было уже поздно. Бо каким-то непонятным образом вдруг оказался в эпицентре событий.
Если сейчас она позвонит Курту и скажет ему о Спенсере, то нарушит не только слово, данное Бо, но и свою собственную клятву Фиби – клятву, которую она обязана сдержать, несмотря на то что подруги уже нет в живых.
Джордан сидела за столом в кухне, вытирая катившиеся по щекам слезы и тупо уставившись в очередную чашку кофе, когда на лестнице вдруг послышались шаги.
Господи помилуй!
Спенсер проснулся!
При одной только мысли о том, что ей придется встретиться с ним взглядом, содержимое желудка Джордан превратилось в ледяной ком. Естественно, у нее и в мыслях не было говорить ребенку о смерти родителей. Однако она почти не сомневалась, что ему достаточно будет бросить один-единственный взгляд на ее опухшее от слез лицо, как он сразу все поймет.
Малыш появился на пороге, протирая заспанные глаза, все еще в пижаме, разрисованной бейсбольными перчатками. Сердце Джордан при виде его едва не разорвалось от горя.
– Эй, как спалось? – выдавила она из себя. Голос ее, как ни странно, звучал обычно.
– Нормально.
– Хочешь хлопьев с молоком? Похоже, у тебя теперь есть из чего выбирать, – предложила она, намекая на то, что накануне они вынесли из супермаркета едва ли не все, что там было.
– Да, хочу, – зевнув, кивнул Спенсер. – Давай вон те.
– Сейчас будет готово. – Открыв дверцу шкафа, Джордан достала коробку с хлопьями, попутно вспомнив, как ей самой, когда она была маленькой, никогда не позволяли есть подслащенные хлопья. Мать вечно твердила, что это вредно для зубов. К счастью, Джордан никогда не была любительницей плотных завтраков.
Налив в тарелку молоко, она рассеянно насыпала туда хлопьев, потом поставила тарелку для себя и уселась напротив Спенсера.
– Вот это да! Выходит, ты тоже их ешь?! – с набитым до отказа ртом удивленно прошамкал Спенсер.
– Просто проголодалась.
На самом деле есть Джордан совершенно не хотелось. Желудок то и дело скручивало судорогой, к горлу подступала тошнота. Но ей нужно было чем-то занять себя, чтобы хоть ненадолго забыть о том, что сидящий напротив малыш стал сиротой.
– А я уж думал, что ты ешь только то, что полезно для здоровья, – продолжал Спенсер.