– Да, отвечаю, – подтвердила Женева.
– Он же от вас в Чикаго свинтил, так ты вроде бы говорила.
– Мать меня обманула. Он сидел. Освободился пару месяцев назад, приперся меня искать.
– А где он сейчас?
– В больнице. Его ранили.
– Тяжело?
– Ага. Но он поправится.
– И как у вас с ним? Все пучком?
– Может, вроде того. Я его едва знаю.
– Во прикол! У тебя, наверно, крышу снесло, когда он нарисовался?
– Да уж, и не говори.
Ее увесистая подруга наконец замедлила шаг, остановилась. Женева заметила, как та прячет глаза. Ее рука исчезла в сумочке, что-то нащупала. Пауза.
– Что такое? – спросила Женева.
– А вот, – выдохнула Лакиша, выдернув из сумочки руку и резко выбросив ее в сторону Женевы. Ее пальцы с ногтями в акриловых черно-белых квадратиках сжимали нашейную серебряную цепочку с сердечком.
– Но это ведь… – начала Женева.
– Твой подарок на мой день рождения – все верно.
– И ты хочешь его вернуть?
– Я не могу его у себя оставить, Жен. По-любому тебе будут нужны бабки, ты сможешь ее заложить.
– Подруга, хорош глупить. Невесть какая драгоценность.
Глаза Киш – лучшее украшение на ее лице – наполнились слезами. Она уронила руку.
– Я съезжаю на следующей неделе.
– Уезжаешь? Куда?
– БК.
– В Бруклин? Всей семьей? Вместе с двойняшками?
– Нет, они остаются. Семья никуда не едет. – Ее взгляд метался по тротуару.
– Киш, да в чем дело?
– Сейчас расскажу, случилось тут кое-что.
– Только без драмы, подруга, – бросила ей Женева. – О чем ты вообще?
– О Кевине, – тихим голосом продолжила Лакиша.
– Кевин Чини?
Киш кивнула.
– Прости, подруга. Мы с ним спим. У него есть местечко, куда он перебирается. Я переезжаю к нему.
Несколько секунд Женева стояла молча.
– Это с ним ты разговаривала, когда я звонила на прошлой неделе? – наконец выдавила она.
Лакиша кивнула.
– Слушай, я такого не хотела, все случилось само собой. Ты пойми. У нас с ним всерьез. Со мной ничего похожего еще не было. Я знаю, ты по нему сохнешь… все время о нем говоришь, заглядываешься каждый день. И как ты прибалдела в тот раз, когда он тебя проводил. Я все знала, но все равно перебежала тебе дорогу. Ах, подруга, я вся извелась, пока думала, как тебе рассказать.
У Женевы похолодело внутри, но не из-за глупого увлечения Кевином, которое испарилось, когда он показал свою истинную сущность перед контрольной по алгебре. Она спросила:
– Ты беременна, да?
«Что-то мне нездоровится…»
Киш повесила голову, уставилась на болтающуюся в руке цепочку.
Женева на секунду прикрыла глаза, затем спросила:
– Какой срок?
– Два месяца.
– Запишись к доктору. Мы вместе пойдем на прием. Я…