Но какие же? Не могу придумать ничего подходящего. Я закрываю ящик и оставляю фотографию там, куда папа ее положил, чувствуя, будто снова ее хороню.
Когда я, хромая, вхожу в кухню, меня приветствует хаос. Повсюду кастрюли и сковородки, кухонные полотенца, яичная скорлупа и вывернутое содержимое шкафов. У папы поверх его обычного свитера, рубашки и брюк повязан фартук с изображением женщины в красном белье и подвязках. На ногах тапочки «Манчестер Юнайтед» в виде огромных футбольных мячей.
— Доброе утро, дорогая, — говорит он и наступает на правую ногу, чтобы поцеловать меня в лоб.
Сегодня необычный день: первый раз за много лет кто-то готовит для меня завтрак. И у папы день нерядовой: первый раз за много лет ему есть для кого готовить завтрак. Неожиданно пение, шум, громыхание кастрюль и сковородок перестают меня раздражать. Папа пребывает в радостном возбуждении.
— Я делаю вафли! — говорит он с американским акцентом.
— О, очень мило.
— Так говорил осел, да?
— Какой осел?
— Тот… — Он перестает мешать в сковородке и закрывает глаза, напрягая память. — История про зеленого человека.
— Невероятный Халк?
— Нет.
— Ну, я не знаю никаких других историй про зеленых людей.
— Знаешь, эту ты знаешь…
— Злая ведьма с запада?
— Нет! В этой нет осла! Вспомни истории, в которых есть осел.
— Это библейская история?
— А в Библии что, говорится про ослов, Грейси? Разве Иисус ел вафли, как ты думаешь? Господи, мы все перепутали: это вафли он разламывал за ужином, чтобы разделить их с парнями, а вовсе не хлеб!
— Меня зовут Джойс.
— Я не помню, чтобы Иисус ел вафли, но я обязательно спрошу об этом в клубе по понедельникам. Может быть, я всю жизнь читал не ту Библию. — И он смеется над своей шуткой.
Я смотрю через его плечо:
— Папа, да разве ты делаешь вафли? Он раздраженно вздыхает:
— Что я, осел? По-твоему, я похож на осла? Ослы делают вафли, а я делаю отличную яичницу с сосисками.
Я смотрю, как он протыкает сосиски со всех сторон, чтобы они одинаково прожарились, и заявляю:
— Я тоже буду сосиски.
— Но ты же одна из этих вегетарианистов.
— Вегетарианцев. И уже нет.
— То есть как — нет? Ты же была ею с пятнадцати лет, после того как увидела ту передачу про тюленей. Завтра я проснусь, и ты скажешь мне, что ты мужчина. И такое как-то видел по телику. Женщина такого же возраста, что и ты, привела своего мужа на студию в прямой эфир, чтобы сказать ему перед всеми зрителями, что она решила, что хочет стать…
Чувствуя, как во мне поднимается волна раздражения, я выпаливаю:
— Маминой фотографии нет на столике в прихожей.