Ни мисс Борсхед, ни компаньонов на палубе не было, однако, судя по каталке, привязанной к подножию мачты, все члены экспедиции уже прибыли.
На трапе, свесив ноги, сидел сильно пожилой дядя в живописно потрепанной шляпе, рваной майке, широких холщовых штанах и с трубкой из кукурузного початка, зажатой в белых зубах. Как у большинства жителей Антильских островов, от многовекового перемешивания разнообразных генофондов, внешность у шкипера была эклектическая: кожа орехового оттенка, глаза по-индейски раскосые, но черты тонкие, европеоидные. Седая курчавая бородка обрамляла улыбчивое, добродушное лицо.
— Так-так, — сказал колоритный абориген на странно звучащем, но бойком английском, дружелюбно оглядев
Николая Александровича. — Рост два метра, белые джинсы, голубой пиджак, красная сумка. Приметы совпадают. Добро пожаловать на борт, мистер Карков.
— Я Фандорин, а не Карков. — Ника, ступивший было на трап, остановился. Ошибка?
— Знаю, знаю. Но мне сказали, вы русский. А Карков — это русский из романа. Давайте сумку.
Сумку Николас не дал. Речь старика показалась ему странной.
— Какого романа?
— Папаши Хема. Эрнеста Хемингуэя. «По ком звонит колокол».
— В мои времена этого писателя уже не читали, — улыбнулся магистр, успокаиваясь. — Но я понимаю, о чем вы. Смотрел когда-то фильм с Ингрид Бергман и Гарри Купером.
Они поздоровались. Рука у Фреддо была жесткая, будто истыканная занозами.
— А я знаю роман наизусть. Моя семья многим обязана папаше Хему.
— Вы его знали? — с почтением спросил Ника.
— Нет, конечно. Но мой дед пару раз видел писателя на Кубе. Это папаша Хем в тридцатые ввел моду на спортивное рыболовство. Сюда так и повалили американцы, потом туристы из Европы. Сначала мой дед, потом папа, а теперь вот я этим жили и живем. Надеюсь, что и сын прокормится. А все спасибо Хему. — Шкипер с гордостью показал на свое суденышко. — Видали, какая красотка? Уже пятое поколение. У деда была лодка «Прощай, оружие». В межсезонье он гонял контрабандой оружие то в одну латиноамериканскую страну, то в другую. Спрос на этот товар всегда имелся. Бедняга помер в венесуэльской тюряге. У папы сначала был катамаран «Фиеста», на котором он неплохо зарабатывал в сороковые. Следующую лодку старик назвал так же: «Фиеста-2», чтоб не спугнуть удачу — и тоже всё было отлично. Но на «Фиесте-3» родитель угодил в самое око урагана и сгинул, царствие ему небесное.
Фреддо, не переставая улыбаться, перекрестил лоб.
— Соболезную.
— Чего там. Красивая смерть. Немногие, кому довелось выжить, побывав в оке урагана, рассказывают: там покой, ясное небо, солнышко. И гулкая тишина, от которой глохнешь — как внутри колокола. Есть минутка-другая, чтобы помолиться. Ну а потом либо утянет вверх, и тогда еще есть шанс, либо просто размажет по поверхности моря. Быстро, без лишней волынки. По-моему, это лучше, чем медленно подыхать от рака или еще какой-нибудь пакости.