Нет, уверяю тебя, Мэри не из тех, кто собирает сплетни. Она не такова. Я всегда была близка с Мэри, и она рассказывала мне то, что знала. Я уже была сестрой и выполняла специальную работу в отеле, ухаживала за гостями, которые, случалось, заболевали, а затем ухаживала за мистером Катлером-старшим, когда он заболел. Тогда не было секретом то, как твоя бабушка относится к твоей матери. Она полагала, что та слишком ветрена и себялюбива, чтобы быть хорошей женой ее сыну, но у твоего отца голова шла кругом, и никого другого он не хотел.
Как бы то ни было, они поженились, и какое-то время казалось, что твоя мать станет хорошей женой ему. Она вела себя и делала то, чего хотела твоя бабушка, училась быть милой с гостями, быть хозяйкой… Она по-настоящему наслаждалась нарядами и драгоценностями. Она могла быть принцессой Катлер'з Коув, а в те времена, как и в нынешние дни, Катлер'з Коув был особенным отелем, предназначенным для самых богатых, самых выдающихся семей по всему Восточному побережью… даже Европы!
– Что произошло, что все изменилось? – спросила я, не в состоянии скрыть свое нетерпение. Я знала уже многое об отеле. Я хотела, чтобы она рассказала то, что я не знала.
– Я перехожу к главному, дитя. Не забывай, я не проворна и мой разум ослаб из-за болезни, этого проклятья. – Она махнула рукой и взглянула каким-то отсутствующим взглядом. Я послушно сидела, ожидая, когда она снова вернется ко мне. – Так на чем это я остановилась?
– Вы говорили мне о моей матери, свадьбе, как хорошо все складывалось поначалу…
– Ах, да. Да, это было не очень долго после того, как родился твой брат…
– Филип.
– Да, Филип. И тогда твоя мать начала немного блудить.
– Блудить?
– Ты не знаешь, что означает блудить, дитя? Ты знаешь, что это, когда кошки начинают блудить, а? – спросила она, наклонившись ко мне.
– Я думаю, что да. Флиртовать?
Она покачала головой.
– Она допускала больше, чем просто флирт. Если бы твой отец знал, он бы не вынес. Но он был далек от этого, а твоя бабушка знала. Ничего не происходит в этом отеле, о чем бы она не узнала в ту же минуту или чуть позже. Всегда все выглядело так, что главным был твой дедушка, но на самом деле силой была она, по крайней мере, столько, сколько я ее помню.
– Я это знаю, – печально сказала она.
– Как бы то ни было, насколько мне известно, появился этот человек, пианист и певец, и такой красивый, каким только может быть мужчина. Все молодые женщины вились вокруг него, а он и твоя мать… – Она сделала паузу и затем снова наклонилась ко мне, словно в другой комнате находились люди, а она не хотела, чтобы нас подслушали. – Там была такая горничная, Блоссом, она сказала мне, что однажды ночью она застала их за зданием бассейна. Она сама была там с мужчиной по имени Феликс, он был подручным. У нее не на что и смотреть-то было, – презрительно добавила она, шмыгнув носом, – но эта Блоссом занималась любовью с любым мужчиной, который задерживался рядом достаточно долго, чтобы заметить ее.