Все глаза в салоне обратились на Эжени. Она неловко хихикнула и потупилась.
– Итак, дамы и господа, если позволите, я начну с самого начала. Наверное, все вы помните, как в первый вечер после отплытия мадам Эрмелин поперхнулась шампанским, после чего у нее лопнул сосуд в горле, и она умерла. – Деламар глубоко вздохнул. – Со стороны происшедшее выглядело как несчастный случай, и все были уверены в том, что это несчастный случай и есть, пока не была найдена записка. А она гласила: «Ты умрешь первой», и угрожающий тон послания не оставлял сомнений в том, что на самом деле смерть мадам Эрмелин была подстроена. – Сыщик сделал эффектную паузу. – Надо признать, что это был исключительно умный ход. Ибо на самом деле, дамы и господа, мадам Эрмелин умерла своей смертью.
Вздох изумления прокатился по салону.
– Да-да, – упреждая вопросы, продолжал Деламар. – Именно так: Констанс Эрмелин умерла естественной смертью, однако обстоятельства сложились так, что ее смерть послужила толчком ко всем последующим событиям. Дело в том, что сразу же после этого члены семьи стали требовать предъявить им завещание покойной. В сущности, их требование было вполне законно, однако у адвоката Боваллона имелись свои интересы. Когда-то он вместе с Проспером Коломбье и его сестрой провернул подлог, который принес всем троим богатство, почет и славу. И теперь, судя по всему, они были готовы пойти на новый подлог и изменить завещание мадам Эрмелин так, чтобы большая часть наследства досталась именно им. Вероятно, некоторые члены семьи были готовы договориться с ними или начать торг, но это только мое предположение. Важнее всего то, что нашлись двое людей – Феликс Армантель и Ортанс Эрмелин, – которые не желали ни с кем делиться и более того – были не прочь увеличить свою долю. Конечно, по завещанию Ортанс доставались только драгоценности, а Феликсу так вообще не доставалось ничего, однако не следует забывать, что их супруги становились исключительно богатыми, а в случае, если бы эти супруги погибли, то их доля в наследстве мадам Эрмелин автоматически отошла бы безутешному Феликсу и очаровательной Ортанс. Вы ведь понимаете, господа, куш был такой, за который стоило побороться, однако тут имелись свои трудности. Во-первых, надо было избавиться от адвоката и Проспера с Надин, заодно убедившись, что они не успели составить подложное завещание, которое свело бы на нет то, на которое преступники рассчитывали. Затем следовало устранить Кристиана и Эжени. Получалось, что преступникам придется провернуть пять убийств в короткий срок. Пять убийств! А что, если кто-нибудь что-нибудь заподозрит? Ведь практически во всех преступлениях сначала ищут денежный мотив, а потом уже все остальные. Мотивы Феликса и Ортанс, можно сказать, находились на самом виду, поэтому им ни за что не удалось бы избежать весьма пристального к себе внимания. И тут Ортанс приходит в голову гениальный план. Она вспоминает, что в этот же день, ровно десять лет тому назад, погиб некто Леонар Тернон, в обход интересов которого мадам Эрмелин в свое время получила от одной их общей родственницы наследство. Ах, какой мотив, какой роскошный мотив! А что, если на самом деле Леонар Тернон остался жив? Что, если он выследил их и ровно через десять лет после своей мнимой гибели начал мстить? Наверняка он начал бы с самой мадам Эрмелин, потом взялся бы за адвоката и Коломбье, с которыми у него тоже были давние счеты, после них, вероятно, убил бы Кристиана, который в свое время отнял у него невесту, а Эжени… наверняка у него нашлось бы, за что расправиться и с Эжени. И, чтобы никто не сомневался, что все убийства дело рук именно Леонара, надо оставлять записки с указанием того, кто совершает их, и первую записку подбросить в стол мадам Эрмелин. Великолепный план! Практически неуязвимый – ведь все с ног собьются, разыскивая Леонара, а тем временем Феликс с Ортанс, посмеиваясь, будут продолжать задуманное. И кто сумеет их уличить? Они же вне подозрений! Убийца – Леонар, господа, вот и ищите его…