– И? – поторопил ее Рудольф.
– Представьте себе человека, которому сравнялось сорок лет, человека, у которого в прошлом множество знаменитых предков, но в настоящем – палаццо с протекающей крышей и дюжина картин, с которыми он наотрез отказывается расстаться, хотя их продажа значительно улучшила бы его материальное положение. Человека, которого все уважали за его происхождение, за честность и массу других качеств, но которого никто не ставил ни в грош. А он был умен, и оттого, что ему приходилось делить свое время между картами в клубе, скачками, где он неизменно проигрывал, и вечерами у старой размалеванной карги Паллавичини, душа его страдала. Он не показывал этого, потому что был слишком горд, чтобы жаловаться. И вдруг судьба преподносит ему царский подарок. На чердаке среди всякой рухляди он обнаруживает «Леду» самого Леонардо! Что делать? Скрыть ее от света и одному наслаждаться сокровищем? Устроить музей одной картины и показывать ее за деньги? Подарить бесценный шедевр галерее? Или продать в чужие руки и до конца своих дней жить безбедно? И вот кто-то начинает нашептывать ему на ухо, что он не прав. Что есть еще один путь: использовать картину, чтобы начать новую жизнь. Где? Хотя бы в Америке! А деньги? Да любой государь отдаст какие угодно деньги, лишь бы владеть шедевром Леонардо. Как же будет приятно оставить их всех с носом! Их, которым было плевать на него, когда он, быть может, подыхал от голода или когда у него не оставалось денег даже на дрова. Зато теперь они все будут стлаться перед ним! Говорю вам: Висконти был порядочный человек. То же, что произошло с «Ледой», это обыкновенная афера, плод ума недалекого мошенника. Крайне недалекого, надо признать! Но хитрого, ибо его истинной целью было оставить и деньги, и шедевр Леонардо себе, а от Висконти избавиться, заставив его замолчать навсегда. – Голос Амалии дрогнул, она перевела взгляд на распростертое на полу тело. – Мне жаль его. Он не был плохим человеком. И, будучи смертельно раненным, хоть и не зная об этом, он не к сообщнику пришел. Он пришел за «Ледой», потому что ни за чем иным он просто не мог прийти.
Рудольф в задумчивости потер рукой подбородок.
– Скажите, кузен, – спросила Амалия, – я не прошу вас выдавать своих секретов, но… скажите: то, где именно находится Висконти в Париже, вы выяснили сами, своими силами, или кто-то со стороны дал вам знать об этом?
– Я узнал со стороны, – буркнул Рудольф. – Что меня, надо сказать, весьма удивило.
– И кто был осведомителем?
– Так, – сказал Рудольф, недовольно морщась, – мелкая сошка из парижского преступного дна.