– Мне так хотелось, чтобы ты побывал на нашей свадьбе, папа, – сказал Джимми.
– Я не буду обещать, но если Эдвине будет хуже, я не приеду, понял, сынок?
Когда Джимми повесил трубку, по его лицу было видно, что он ничего не понял. Кто способен понять этот мир, в котором мы появились на свет, в котором живут наши родители, братья и сестры, в котором рождаются и умирают? Для чего? Для того, чтобы узнать, что все это неправда, чтобы увидеть своего отца с другой семьей. Так же, как Рэндольф, мы видим перед собой тех, кого любим, и отворачиваемся от всех остальных. Но мы не можем долго находиться в мире грез, мы должны жить.
Однажды на уик-энд Филип вернулся из колледжа, я была наверху и наряжала Кристи в маленькое прелестное платьице.
– Ты делаешь это так, как будто занималась этим всю жизнь, – сказал он, стоя в дверях. На нем были серый пиджак, клетчатый галстук и что-то из студенческой символики.
– У меня есть некоторый опыт в этом деле. Ты видел Рэндольфа?
– Нет, мама долго рассказывала мне о планах предстоящего торжества, и я посчитал своим долгом подняться сюда, пожелать вам с Джимми успеха и узнать, могу ли быть чем-нибудь полезен.
– Быть полезен? Тебе следует побеспокоиться за состояние своего отца, ты странно себя ведешь по отношению к нему.
– Ах да, мама вскользь упомянула об этом. Могу я войти?
– Входи, – сказала я, не скрывая раздражения.
Он вошел и посмотрел на Кристи, она тоже внимательно с любопытством его разглядывала своими светлыми глазами, пока я ее расчесывала.
– Это Филип, скажи, пожалуйста: «Филип».
– Разве она уже может говорить? – спросил тот.
– Да, конечно, ей уже почти два года, она многое может, если захочет. Филип, – повторила я. Она замахала ручками. – Смеется над нами.
– Она красивая и очень похожа на мать, – отметил Филип.
Тем временем Кристи перебралась к игрушечному пианино и стала играть. Я наблюдала за реакцией Филипа.
– Здорово, – он зааплодировал.
– Филип, это очень серьезно, ты должен помочь своему отцу. Он исхудал, вокруг глаз темные тени, раньше он заботился о своей внешности, теперь же ходит грязный. Такого никогда с ним не было, он убедил себя в том, что бабушка Катлер жива, даже принял меня за нее.
– Это пройдет. Депрессия. Он скоро выйдет из этого состояния.
– Я думаю иначе. Но не буду пускаться в пространные разговоры относительно твоих сыновних чувств.
– Замечательно, – заулыбался Филип.
– Ты очень похож на свою мать, такой же.
– Я не собираюсь с тобой ссориться, Дон, и не думаю, что ты простила мне мои слова и поступки.
– Да, это так, – подтвердила я.