В самолете решили наконец подводвести итоги и в результате поздравили друг друга с победой. Они отплатили Питеру Питерсону — бескровно, но чувствительно. Отплатили, как могли. И оба были рады, что обошлось без крови, без драки, без насилия… Юлия откровенно призналась Владимиру, что в иные минуты она была готова на все, сердце ее переполнялось злобой, и казалось, что остановить ее будет уже невозможно. Но зло порождает только зло, и им повезло, что все вышло именно так, как вышло.
Она была уверена, что Питерсон — человек неуверенный в себе, трусливый, подозрительный — непременно потеряет теперь покой и сон. Ему и в голову не пришло, что Владимир блефовал, ссылаясь на российскую прокуратуру. А разоблачение в глазах жены, единственно любимого им человека, и его собственное признание в преступлении ради мести, вырвавшееся против его воли, сделают отныне его жизнь поистине невыносимой. Что и требовалось…
Удачная развязка, решили они, конечно, если может быть вообще что-то удачное в мести жертв. И все-таки они защитили себя, как смогли, сделали максимум того, на что были способны. Тогда же, в самолете, за долгие семь часов полета до Женевы, они постановили более не возвращаться без острой надобности к теме Петрушевских. И для Юлии, и для Владимира история эта оставалась глубокой душевной раной, которой вряд ли суждено когда-нибудь зарубцеваться…
Этой весной в Женеве, как всегда, было необычайно людно. Они остановились в центре, в тихом, спокойном отеле «Эдельвейс». Отсюда было рукой подать до всех основных достопримечательностей, и Юлия с восторгом школьницы уже придумывала, что она прежде всего покажет Владимиру, который был здесь впервые.
По сравнению с пышным и легкомысленным убранством островного отеля, который они покинули сутки назад, «Эдельвейс», декорированный деревом, производил впечатление основательного и солидного заведения. За стойкой администратора сидела молодая женщина со свежим горным загаром на веселом лице. Вокруг глаз, по кромке, оставленной лыжными очками, кожа сияла белизной.
— Правильно живут эти твои буржуи-швейцарцы, — прокомментировал Владимир. — На лыжах покатался — и обратно за работу!
В первое их утро в Женеве она привела Владимира в маленькое итальянское кафе «Казанова», расположенное в центре, на набережной Женевского озера. Вечером «Казанова» превращался в ресторан с хорошей итальянской кухней, а днем, сидя за чашкой кофе, здесь можно было наблюдать многоцветную панораму женевской жизни…
Они выбрали удобный, уютный столик, откуда им хорошо был виден причал с белыми пароходами и яхтами, затейливый мост через озеро, роскошные отели и строгие здания банков.