Помещение, которое она долго искала, находилось на краю города, за станцией метро «Войковская», в обычном панельном доме. С торца длинной многоэтажки был пристроен отдельный вход с симпатичным новым козырьком, и, когда женщина наконец увидела его, он показался ей желанным пристанищем.
Ранним вечером в середине ноября в Москве дул холодный ветер и гнал по улицам жесткую снежную крупу; его порывы хлестали женщину по лицу, секли ледяной крошкой, и ей было очень одиноко под беспросветными небесами холодного, жестокого города… Прерывисто вздохнув и совладав наконец со своими чувствами, загнав боль и страх в глубину души, Юлия осторожно поднялась по скользким белым ступенькам, позвонила и приготовилась.
Сюда, к этому дому, ее привело только упрямство, присущее Юлии от природы. Еще недавно вполне уверенная в себе, симпатичная и хрупкая тридцативосьмилетняя блондинка, своим постоянным благополучием неизменно вызывавшая скрытое раздражение у знакомых, сейчас ощущала себя окоченевшей и замороженной — так, будто чувства ее находились под анестезией. Вот и в этот вечер — как, впрочем, и во все предыдущие мрачные вечера последнего периода ее жизни — ей было все равно, куда идти и с кем разговаривать. Она и разыскала этот дом точно на автопилоте, по старой привычке что-то делать, куда-то стремиться, надеяться и… действовать, действовать, действовать… И тогда — кто знает? — вдруг повезет? Повезет, как той лягушке, попавшей в кувшин со сметаной, из известной притчи. Если шевелить лапками быстро-быстро, то из сметаны собьется масло, а это уже твердое, это — опора. Можно стоять. Бог знает, сработает ли этот древний принцип, с которым она мысленно жила уже полгода, или спасения нет, и мир ее катится-таки в тартарары, — все равно она будет пытаться…
Юлия вздрогнула, услышав ворвавшийся в ее невеселые мысли мелодичный звонок. Он свидетельствовал о том, что ее услышали. Дверь открыли, и она увидела большое помещение без прихожей, на пороге которого стояла высокая молодая женщина с приветливым лицом. "Такими раньше были пионервожатые", — мелькнула мысль, и, стряхнув оцепенение, Юлия шагнула вперед.
Пахло свежим ремонтом. По левой стене располагались вешалки, середину комнаты занимали кресла, а у окна стоял большой стол. Помещение напоминало небольшую учебную аудиторию. Это и был тот самый Клуб, куда пригнали ее отчаяние и одиночество. Клуб московской общественной организации совершенно особого, пугающего рода — клуб ВИЧ-инфицированных.