«— А Вы — под Скироной?»
«— То была военная хитрость…»
«— Значит, и они хитрят».
«— Так и я о том же, Капа», — король оглянулся на свою армию, что, выходя из леса, выстраивалась у него за спиной. Войск опять оказалось меньше, чем у противника, и вина за это ложилась на него, Василия. Ошибкой было намечать точку встречи с колонной Эрина у стен Бахардена, давая противнику шанс разбить королевскую армию по частям, до соединения. Кто бы ни командовал у Масок, он оказался далеко не дурак, и не преминул воспользоваться королевским подарком. Если быть честным, то подарков врагу было два, потому что нельзя было не считать подарком слабость войска, оставшегося с королём.
Паджеро спешно перестраивал Раттанарский городской полк из походного порядка в боевой. Ларнак пытался проделать то же с раттанарским ополчением, в которое по дороге влились бойцы из пострадавших от лысых селений, и король грустно наблюдал, как ополченцы бестолково суетились, путая стройные на походе ряды, но всё же занимали указанное Василием место, готовые к немедленной атаке.
«— Энтузиазма у них — выше крыши, сир. Но лысый табун сомнёт ополченцев в мгновение ока: толпа, она и есть толпа».
«— У Скиронских ворот не смял же!»
«— Там были гномы, сир. И там нельзя было бежать — вокруг дома с семьями. А здесь простор — беги, не хочу».
Королю самому было тревожно. Припомнились городские стражи Скироны, и их неудержимое бегство под натиском лысых… Но под Скироной было, кому сражаться: отчаянно дрались добровольцы Бушира, и гномы Эрина не уступали им в стойкости. И всё равно, от тех, кого Готам выгнал из казарм городской стражи на поле боя, уцелел, разве что, каждый десятый. Если побегут эти, не спасётся, пожалуй, никто.
Здесь не было подготовленных заранее позиций, не было никаких природных препятствий, за которые можно было бы уцепиться в надежде, что подоспеет на помощь Эрин, не было, из чего слепить хоть что-нибудь, отдалённо напоминающее укрепления — разве, что сани отставшего обоза. Да и времени на строительство не было вовсе. Вон она, вражеская армия — только поле перейти, начнёшь возиться с постройкой — тут же нападёт.
Самое скверное, что у короля совершенно не было конницы. Три сотни всадников Ларнака, да сотня стражей. никак не могли спасти положение: у Масок было не менее пяти тысяч конных, плюс табун лысых, которые могли бежать со скоростью всадника — ещё десять тысяч. А вражеская пехота, числом примерно равная лысым, пойдёт следом за ними и добьёт оставшихся… Хотя после лысых вряд ли кто останется. У короля похолодело внутри от страха: да, нарвался, самоуверенный лопух, допрыгался… Решил о себе, что равных в Соргоне нет, и тут же получил по сусалам… Военный гений Соргона… С восемью тысячами пехоты на ровном, как стол, поле, а противника — втрое больше… И даже ненависть, накопленная солдатами за шесть дней пути по следам пустоголовых, не компенсирует численного неравенства.