Его главной заботой было максимальное увеличение выпуска основной «рабочей лошадки» – танка Pz. IV, а также самоходных артиллерийских установок (САУ) и штурмовых орудий на базе все того же Pz. IV и устаревшего Pz. III. Настоящей головной болью для Гудериана стало «доведение до ума» нового среднего танка Pz. V «пантера».
«Наш трудный ребенок» – так называл Гудериан «пантеру», и было за что: танк имел просто рекордное количество технических неполадок. На одном из докладов в марте 1943 года Гудериан прямо заявил фюреру, что считает нецелесообразным использование «пантер» на фронте раньше июля—августа, так как недочеты нового танка не удастся устранить к более раннему сроку. Гитлер этим обстоятельством был крайне раздосадован – он считал, что именно «пантера», практически не уступающая «тигру» по боевым возможностям, но несравненно более скоростная и маневренная, обеспечит решительную победу вермахту в новом наступлении в районе Орла, Курска и Белгорода.
Начальник Генштаба Курт Цейцлер был автором плана по «срезанию» большого выступа, включавшего в себя Курск и вклинивающегося в немецкие позиции на 120 км. По мысли Цейцлера, успешное наступление в этом районе должно было позволить окружить и уничтожить множество советских дивизий, в целом ослабить наступательную мощь Красной Армии и дать возможность вермахту опять завладеть стратегической инициативой. После этого можно было наступать или опять на Москву, или на Кавказ, или в любое другое место, куда укажет фюрер.
Фюрер же на этот раз проявлял совершенно не свойственные ему раньше сомнения. 10 мая он даже признался Гудериану, являвшемуся ярым противником операции «Цитадель» (такое название получило новое немецкое наступление), что «как только я начинаю думать об этой операции, у меня начинает болеть живот». Гудериан попробовал еще раз отговорить Гитлера от авантюрного плана, но все было тщетно – мнение Цейцлера, Кейтеля и фон Клюге пересилило возражения Гудериана, Моделя и фон Манштейна, а заодно и собственные предчувствия фюрера. Наступление стало неизбежностью.
Тем временем советское командование отнюдь не сидело сложа руки. Поскольку планы соперника не являлись для него секретом, то два с лишним месяца ушли на строительство беспрецедентно мощной полевой обороны: были выкопаны десятки километров траншей, оборудованы сотни опорных пунктов, десятки тысяч противотанковых и противопехотных мин, тысячи орудий, минометов и танков на оборудованных замаскированных позициях ожидали противника, совершенно точно «зная», откуда он появится.