Доедая свиную котлету, Кунико полила ее соевым соусом и добавила горчицы. Подбирая остатки, снова подумала о Яои. Женщина с такой внешностью, будь поумнее, не стала бы гробить себя ночной работой у конвейера, а устроилась бы в бар или паб, в крайнем случае даже в какое-нибудь не столь почтенное заведение — не важно куда, главное, чтобы платили хорошо. Единственная проблема заключалась в том, что у Кунико не было таких данных, как у Яои. Ни внешности, ни стиля.
По телевизору началась программа о старшеклассницах, и Кунико, заинтересовавшись происходящим, даже отложила палочки. Перед камерой выступала девушка с длинными, окрашенными в каштановый цвет прямыми волосами. Хотя лицо ее было закрыто, а голос намеренно искажен, было сразу видно, что у нее есть и красота, и стиль.
— Мужчина для меня — это его бумажник, только бумажник, — говорила девушка. — Я? Что я от них получила? Ну, например, костюм за четыреста пятьдесят тысяч йен.
— Вот дерьмо! — не сдержавшись, крикнула Кунико. — Тупая, дешевая шлюха! — Костюм за четыреста пятьдесят тысяч йен наверняка был фирменной штучкой от «Шанель» или «Армани». Я, я хочу костюм от «Шанель», мне он нужен, а его ни за что ни про что получает какая-то сопливая дешевка. И где же справедливость? — Черт, черт, черт! — бормотала Кунико.
Единственная польза от работы на фабрике заключалась в том, что там она познакомилась с Масако, размышляла Кунико, пережевывая холодный комок риса. По слухам, когда-то Масако работала в очень хорошей компании, но потом ей пришлось уйти из-за реорганизации штата. Такая женщина, как подсказывал Кунико здравый смысл, не станет вечно горбатиться в упаковочном цеху. Рано или поздно ее заметят и переведут куда-нибудь повыше, может даже в управление. И вот тогда хорошие времена настанут и для тех, кто окажется с ней рядом. План был хорош, заминка могла случиться только из-за того, что Масако, похоже, не доверяет ей.
Подобрав последние крошки и практически вылизав пластиковую коробку, Кунико швырнула ее в мусорное ведро рядом с раковиной и взялась за изучение рекламного раздела трудовых вакансий. При той зарплате, которую она получала на фабрике, нечего было и мечтать рассчитаться с долгами по бесчисленным кредитам; ей удавалось лишь с трудом выплачивать проценты. Но деньги, которые предлагали за дневную работу, были еще меньше. Отказываться от ночной смены ради того, чтобы получать за восемь часов столько же, сколько она сейчас получала за пять с половиной, не имело никакого смысла. С другой стороны, она спала едва ли не весь день. Получался какой-то порочный круг. А главное, Кунико упорно не желала признавать, что все дело в ее прирожденной лени. И вместе с тем она не могла заставить себя трезво оценить ситуацию с долгами. Выплаты по процентам уже достигали таких величин, что она и не знала, успевает ли рассчитываться по ним, не говоря уже об основной сумме.