— Надо, — сухо отрезал Евдокимов и уже мягче пояснил. — При сильных дождях уровень воды поднимется и мы не сможем подойти к рейке, а в ледоход ее вообще снесет. Когда в паводок зальет первый репер, мы сможем подойти, смерить толщину слоя воды над ним, а отсюда и вычислить абсолютную отметку уровня воды. Если уровень воды еще поднимется и зальет второй репер — мы будем пользоваться им. В общем, с поднятием уровня воды река будет разливаться и нам надо иметь заранее подготовленные точки для замера. В весенний паводок, я полагаю, нам придется пользоваться пятым репером. Вот таким образом…
Голос Евдокимова казался мне сейчас особенно скрипучим и нудным.
— Ясно? — опять спросил он.
— Ясно… — сказал Гошка и снова жалостливо посмотрел на меня.
Несмотря на клокотавшие во мне обиду и злость, я постарался как можно равнодушнее кивнуть и молча отправился за лопатой и киркой. Когда я свирепо отвалил первый ком глины, Евдокимов наставительно пояснил:
— Ямы рыть глубиной не менее метра. Сваи закапывать так, чтобы от поверхности земли выступало не более тридцати сантиметров. — Он помолчал и тихо добавил: — Сваи закапывать просмоленным концом вниз.
— Ладно… — не поднимая головы, заставил себя откликнуться я.
Он еще постоял немного рядом, а потом дал команду трогаться. Когда тележный стук затих, я отшвырнул кирку в сторону и сел на землю. «Подумаешь, аристократы… Нужна мне ваша нивелировка…» — ругался я в душе и старался убедить себя, что мне все равно. Но твердил это, пожалуй, чтоб не расплакаться. Мне и вправду было здорово обидно.
Если говорить по чести, то я понимал Евдокимова. Выкопать шесть ямок в щебенистой глине такому парню, как я, — плевое дело. Я самый здоровый среди них. Но обида оставалась обидой, и я ничего не мог с ней поделать.
Почему-то нам в школе всегда внушали, что мы станем инженерами, писателями, докторами и еще черт знает кем. Но такими вот работягами, как говорят у нас в партии… Нивелировку — с рейкой бегать — и то не доверяют…
Когда наши нивелировщики прогнали первый ход со створа, я закапывал четвертую сваю.
— Здорово просто! — восторженно подскочил ко мне Гошка. — Главное — уметь записывать отсчеты! А вообще-то ничего особенного. Ты сразу поймешь.
Я был настроен на мрачный лад и потому промолчал.
— Что ж… Теперь можете поменяться, — не приказал, а скорее предложил Евдокимов. — Сейчас пойдем обратным ходом.
— Идите… — огрызнулся я.
— Ты что, обалдел? — налетел на меня Гошка. — Давай лопату. Я докончу.
— Ничего, я сам доделаю, — решительно отказался я; мне и вправду в этот момент хотелось побыть одному — интерес к «привязке» уже почти пропал.