– Почему вы сердитесь?
Она повернула голову и встретилась с ним глазами: он что, издевается?
– Я не сержусь.
– Удивление, – продолжил он так, словно не слышал ответа, – изумление, любопытство… Я испытал все эти чувства, когда вы вошли. У меня просто челюсть отвисла.
– Что-то я этого не заметила.
– Я умело скрываю свои эмоции за лощеной внешностью.
– Вы смеетесь надо мной? – Сесил больше не сомневалась, что так оно и есть.
– Чем вызван ваш гнев, мисс Сесил Киган? И не вздумайте отпираться; ваши глаза начали метать молнии в тот самый момент, когда вы меня увидели.
К чертовой матери служебную этику! Пришла пора сказать все, что она о нем думает: он неожиданно вошел в ее жизнь и так же неожиданно исчез, оставив у нее ощущение неудовлетворенности и беспокойства…
– Ненавижу лжецов! – Этот человек настолько проник в мысли Сесил, что она думала о нем день и ночь. Сейчас выяснилось, что его образ жизни куда дальше от Сесил, чем ей казалось прежде. Теперь она сомневалась, что этот хлыщ способен отказаться от малой толики своего богатства.
– В строгом смысле слова это нельзя считать ложью.
Сесил немного подумала и решила, что он прав. Его этика была не столь безукоризненной, чтобы запрещать мелкий обман.
– А Джеймс?
– Это была идея Кэм.
– Зачем моей дочери понадобилось придумывать вам имя?
– Она решила выдать меня за своего пропавшего брата. Я не стал отпираться. Тем более что в имени «Джеймс» есть что-то твердое и основательное. Ну ладно, предположим, я не Джеймс, но должен напомнить, что по-прежнему остаюсь тем человеком, который помог вашей дочери. Кстати, несмотря на ее сопротивление.
Он должен ей напомнить, вот как? Сесил задумчиво жевала полную нижнюю губу. Она не могла отрицать его правоту, по крайней мере, в отношении того, что было известно ей самой. Но история с братом не лезла ни в какие ворота.
– Вы смеялись надо мной… над нами. Я уверена, что на очередном обеде вы будете рассказывать историю, что случилось с вами при посещении трущоб. Я пожалела вас! – Сесил при всем желании не смогла бы говорить пронзительно, однако ее грудной хрипловатый голос повысился на целую октаву.
– Жалость не слишком созидательное чувство. Простите, но вы испытывали ко мне не только жалость. – То, как он смотрел на Сесил, тревожило ее не меньше, чем это обвинение. К ее облегчению, Уэйн не стал развивать эту тему. – Любопытно… Когда вы считали меня бродягой, то относились ко мне лучше, чем сейчас. Очевидно, я совершил непростительный грех, когда выяснилось, что я не штатный обитатель дна и не разбойник с золотым сердцем. Вам не приходило в голову, что ваша тяга… как бы это выразить поделикатнее… к грубости может быть реакцией на тот тип мужчин, с которыми вы встречаетесь? Вы ищете кого-то вызывающего и даже немного опасного.