Джениндер склонился к нам и прошептал:
— Я вас оставлю на минутку. А пока меня не будет, освежитесь вот этим. — И он передал нам небольшой узелок из промасленной ткани. — Мне приятно сообщить вам, что один из самых многообещающих наших молодых воскресителей покровительствует вашей предполагаемой экспедиции, — громко сказал он. — Он будет присутствовать при бросании. Может быть, вы его знаете. Его зовут Кассини.
Я подавил стон.
— Удача продолжает улыбаться нам, — удалось мне вымолвить в ответ.
Мы с Джениндером обменялись поклонами, и он ушел готовиться к церемонии. Я торопливо развернул, узелок и обнаружил несколько больших ломтей черного хлеба, вымоченных в вине.
— А как же наш пост? — прошептал я Яношу. — Я полагал, вся пища запрещена?
Янош засмеялся и схватил ломоть.
— Мне удалось выяснить, мой дорогой Амальрик, что в слове «пост» столько оттенков, сколько монет в хранилище богача. — Он с волчьим аппетитом набросился на хлеб. — Ешь. Я думаю, что наш новый друг более озабочен нашими умственными способностями после голодовки, нежели мелким прегрешением.
Я с жадностью набросился на еду. Тут же мое настроение улучшилось, и я начал видеть вещи в менее мрачном свете.
— Кто такой этот Кассини? — спросил Янош. — Я-то думал, что мы имеем право выбирать воскресителя для нашей экспедиции.
— Иногда имеем, — сказал я. — Иногда нет.
Янош посмотрел на меня:
— Судя по выражению твоего лица, которое ты пытаешься скрыть, у меня сложилось впечатление, что ты знаешь этого Кассини.
— Ну и ну, — сказал чей-то голос. — Всего-то полдень, а я только и слышу, как кругом склоняется мое имя.
Мы оба повернулись к говорящему. Перед нами стоял высокий мужчина приблизительно моего возраста, худощавый, с мягкой линией рта. Его мантия воскресителя была щедро расшита, что указывало на богатство семьи.
— А, это вы, Кассини, — отозвался я. — А я только что собирался описать ваш милейший характер моему компаньону… капитану Серый Плащ.
Представленные, они поклонились друг другу.
— Кассини и я некогда вместе занимались атлетикой и хаживали в таверны, — пояснил я Яношу. — Многие скорбели в тот день, когда он услыхал зов богов и покинул нас с нашими детскими забавами. — Я так помахал пальцем, чтобы Янош мог сообразить — я к скорбящим не относился. — Впрочем, мы мало знали друг друга, о чем я сожалею.
Кассини сделал шаг вперед, изобразив улыбку на полных губах.
— Так, значит, вы не разочарованы, что именно меня выбрали сопровождать вас в вашем открытии? Пожалуйста, друг мой, будьте откровенны.
— Да что вы, — солгал я. — Будь проклято мое путешествие, если я хоть на минуту подумал об этом.