Тем временем с экрана уже вещал телеобозреватель, который обычно в завершение выпуска подводил итоги дня:
— Можно сказать, что с уходом Лавинской левый фланг нашего политического спектра лишился последнего истинного социалиста — ясно, что назвать банкиров и домовладельцев из фракции «За ОС» левыми можно лишь с очень большой натяжкой.
— Что верно, то верно, — немного успокоившись, согласился Петрович. Хоть покойница и впадала порой в ересь опортунизма и ревизионизма, но за интересы трудящихся стояла твердо.
— Я сейчас не говорю о товарище Нахтигале, — продолжал обозреватель, — в настоящее время его скорее можно сравнить с использованным презервативом…
— Что-о?!! — взревел Петрович и швырнул в телевизор стоптанным шлепанцем. — Ах ты подонок! Выродок!! Ублюдок!!!
Однако телевизор продолжал издевательски извергать из себя слова неприятные для Манфреда Петровича, но увы — совершенно справедливые.
* * *
Утром Василий Дубов на своем верном «Москвиче» отправился к дому, в котором жила покойная Луиза Лавинска. Адресом его снабдил, для виду немного поворчав, инспектор полиции Берг. Разумеется, частный детектив не ждал от этой поездки чего-то нового и даже был готов к тому, что она окажется совершенно бесполезной.
Оставив «Москвич» на небольшой площадке перед трехэтажным домом довоенной постройки, Василий оглянулся. Перед входом на лавочке мирно вязала чулочек пожилая женщина — Василий без труда распознал в ней одну из тех старожилок, которые всегда все про всех знают. Теперь детективу предстояло войти к ней в доверие и расспросить о Лавинской.
Однако старушка сама окликнула Дубова:
— Молодой человек, что вы ищете?
Василий подошел к лавочке и изобразил на лице самую лучезарную улыбку, на какую был способен:
— Доброе утро, сударыня! Я расследую обстоятельства гибели вашей соседки Луизы Лавинской.
— А, так вы из полиции?
Расслышав в голосе старушки явственные нотки недоверия и даже враждебности, Дубов поспешно возразил:
— Нет-нет, сударыня. Я всего лишь частный сыщик. Василий Дубов, к вашим услугам.
— А, так вы наш человек! — обрадовалась старушка. Льда недоверия как не бывало.
— В каком смысле — наш? — не понял детектив.
— А то не знаете! — уже почти заговорщически подмигнула бабушка. Полиции я бы ничего не сказала, а вам помогу с удовольствием.
— Простите, сударыня, как вас звать-величать?
— Марья Васильевна.
— Скажите, Марья Васильевна, вы не замечали ничего странного за последние дни?
— Да нет вроде бы, — не очень уверенно ответила Марья Васильевна. Вообще-то ведь покойница, царствие ей небесное, — старушка истово перекрестилась, — правильную жизнь вела. И за народ всегда стояла…