— Что случилось с исследованиями Штейна? — сухо спросил я его.
— Ты переборщил, — он кивнул в сторону компьютера. — И сейчас опять перебарщиваешь.
— Я задал тебе конкретный вопрос!
— Что ж я отвечу тебе, Симов. хотя и не чувствую себя обязанным, — новая улыбка обнажила его крупные зубы. — Я перевел их, не оставляя дубликатов, в свой банк.
— Почему это не отражено в Сервере?
— Очень просто: потому что перевод информации из одного секретного банка в другой тоже является операцией, требующей высшей степени секретности.
— А кто стер оттуда заявку о записи?
— О, это тебе уже должно быть известно.
— Слушай, Рендел, разговор у нас сегодня будет не таким, как тот, который мы вели позавчера утром. Неплохо было бы тебе понять разницу.
— Да, уж тогда ты держался… скажем, более сердечно.
— Правильно, — я вынул из кармана флакон с сизоралом и показал его ему. — А ты хорошо воспользовался моей «сердечностью».
Рендел иронично наклонил голову и вертел пальцами сплетенных рук. Прошептал мне с задушевностью, которая привела меня в бешенство.
— Но все-таки я сказал тебе и правду. Одеста — ренегат, ты ведь сам убедился.
— С твоей помощью. Ты очень умело направил меня на «заброшенную» базу.
— Приятно было услужить тебе.
— Впрочем, — подхватил я, вспоминая погружающуюся в скальные пласты юсианскую машину, — зачем ты израсходовал заряд преобразователя? Чтобы нас убить?
— Ты сам себе противоречишь, — заметил Рендел. — Я ведь хотел, чтобы ты встретился с Одестой. Как же я мог планировать убить… раньше этого… Я пожал плечами:
— Предполагаю, что тебя удовлетворило бы исполнение любого из этих двух желаний.
— Я не убийца, Симов, — возразил он. Потом продолжил, заговорщически улыбаясь, — в отличие от…
Я вскочил и схватил его за воротник рубашки. Дернул к себе, стул под ним с мягким стуком опрокинулся на толстый ковролин. Рендел сопротивлялся, учащенно дыша мне в лицо. Я отпустил его. И нанес ему кулаком удар в челюсть, он упал на пол. Некоторое время он лежал, раскинув руки. Потом открыл глаза. И сразу потянулся к флексору, что висел у него на поясе. Я наступил ему на руку, и он запищал от боли, как женщина
— Снимай пояс, Рендел! Сними и брось его к двери!
Он начал расстегивать тяжелую металлическую пряжку. Медлил. Пыхтел, покашливал… Внезапно вскочил на ноги с подвижностью кошки и ударил меня ремнем по горлу. Пока я, задохнувшись, пошатывался, Рендел схватил стул, широко размахнувшись, разбил его деревянную спинку о мою голову. Падая, я все-таки успел первым вытащить флексор и направить прямо на него.
— Бросай его… к двери, — другой фразы я придумать не мог. В глазах у меня потемнело, во рту я ощутил знакомый соленый вкус.