Отметим также, что евреи и мавры, хоть и держались вдали от политического сообщества, не страдали от недоверия и гонений, которые им предстояло пережить в XVI веке. Не участвуя в общественной жизни, они наравне со всеми овладевали самыми разными профессиями, занимались торговлей, медициной, независимыми ремеслами, развивали литературу, поэзию, точные науки. Крупные сеньоры и сами короли часто становились их родственниками и друзьями. Это сосуществование привилегий и прав, характерное для Испании, давало возможность различным социальным классам жить в атмосфере понимания и относительного согласия и нарушало строгость феодальной системы.
Естественно, лояльность испанской феодальной системы вовсе не исключала междоусобныевойны сеньоров, местные восстания, симонию, падение нравов, наблюдавшееся даже среди епископов и аббатов, разгул грабежей, клятвопреступлений и преступности. Но подобные печальные явления вовсе не были связаны с существующим строем. Они (и не только в Испании) стали новым отрицательным явлением, которое XIV век и упадок средневековья привнесли в европейское общество, двести лет жившее в состоянии сбалансированного равновесия.
Долгое заседание кортесов Вальядолида по случаю восшествия на престол короля Педро является единственной достойной уважения страницей в истории его правления — периода беспредельной жестокости и насилия. Это заседание состоялось благодаря Альбукерку, епископу Вас-ко, его главному соратнику, и одному еврею, Са-муэлю эль Леви, очень уважаемому в финансовом мире человеку, который станет главным казначеем Кастилии.
Списки наказов разных сословий, написанные на кастильском языке (а не на латинском, который до Альфонса Мудрого был единственным языком государственных документов), свидетельствовали о правильном понимании государственных нужд и интересов. Достойный уважения факт в такие смутные времена.
Духовенство требовало компенсации за ущерб и конфискации, от которых оно пострадало. Оно робко протестовало против нарушения андалузскими евреями воскресного отдыха и весьма недовольно было тем, что многие церкви лишились права разрабатывать карьеры и соляные рудники.
Дворянство проявляло не меньшую сдержанность. Оно лишь умоляло короля прекратить дальнейшее распространение бегетерий,[4] способствующих разрушению территориального принципа феодализма. Идальго сетовали на то, как трудно сеньорам найти дешевую сельскохозяйственную рабочую силу. И наконец, они высказывались против наблюдавшейся в высших сферах тенденции ущемлять полную налоговую неприкосновенность дворян.