Изабелла Католическая, ведущая свой род от короля Педро и графа Трастамарского, от которых ее отделяет всего три поколения, тоже приложит руку к отпущению грехов, начатому за полвека до нее. Что удивительного в том, что эта великая королева, ценившая все, что могло послужить величию трона и имени Кастилии, постаралась опровергнуть обвинение Айялы более ловко, чем ее предшественники? А также в том, что за это берется герольд ее дома Педро де Гратиа-Деи? С исторической точки зрения его защита не убедительнее оправдательных речей его предшественников, но она удачнее построена, так как, хоть и не оспаривая жестокости короля Педро, он стремится оправдать его поведение мотивами, способными расположить в его пользу народное мнение.
Так, де Гратиа-Деи неоднократно упоминает, что Педро боролся с феодальным беспорядком, сбивал спесь с грандов, защищал от них свободы городов и безопасность деревень, пытался сохранить целостность Испании при одном государе. Такое множество мнимых заслуг делает из ужасного правителя безжалостного, когда идет речь о правом деле, предшественника католических королей, раз и навсегда победивших старый феодальный строй и построивших на его обломках новую Испанию.
С этого времени и под покровительством Изабеллы Великой «правосудие» короля становится признанным на уровне государства. В то же самое время испанский патриотизм, поддерживаемый романистами и драматургами, может безнаказанно приукрашать его память, так как забывается его жестокость, последние свидетели которой исчезли.
Как бы то ни было, XIV и XV века кроме Айялы, Фруассара и Диего де Валера подарили нам только безвестных и явно выполняющих чей-то заказ составителей хроник. Но вот наступил золотой век, а с ним пришли и великие классические историки: Сурита, Гарибай, Мариана и Фахардо. Однако стоит заметить, что ни один из них не подумал ни оспаривать версию Айялы, ни критиковать досужие вымыслы его оппонентов.
Мариана ограничивается скромным упреком в преувеличении в адрес автора «IV общей хроники». Фахаро туманно критикует бесчувственность и сухость этого труда. Сурита более категорично оспаривает ошибочные высказывания настоятеля Диего Кастильского.
Некоторые менее знаменитые историки, такие как Мигуэль Карбонель и Фрай Радес-и-Андрада, обвиняют короля Педро. Другие, например андалузец Ортис де Зуньига, житель Сеговии Колме-нарес, житель Толедо Гонзалес Давила, попытаются найти ему определенное оправдание, но в осторожных выражениях. Зато несколько авторов все еще упрямо продолжают его защищать, представляя его непризнанным защитником монархических устоев, а в его репрессиях видят только желание сохранить свою власть.