Отчаянно спорящие женщины с тоской вздохнули и решили, что когда выдастся свободный денек, они обязательно махнут на Средиземное море. А пока — командировка в Адлер, и вряд ли господин Керберов поймет наемниц, если они, забыв о его работе, проведут неделю в одном из шикарнейших отелей Кемера или Аланьи.
— Иштар, — вздохнула блондинка, — в дурацкой стране мы поселились… Такие цены, что даже богам на билет в один конец хватает.
— У меня есть, конечно, одна идея, — протянула брюнетка, — только тебе она не понравится.
Собеседница нахмурилась, а потом выдала:
— В льва не превра…
— Тсссс, — закрыла ей рот ладонью брюнетка, — не то люди услышат, за сумасшедших примут.
Богиня войны, бывшая египетская подданная Сехмет, которая по приезду в Россию вздумала стать белокурой красоткой, ни за какие коврижки не соглашалась на поездку в багажном отделении. Конечно, в этом случае ей с Иштар пришлось бы покупать не два, а всего лишь один билет, но…
— Моя милая подруга, — ехидно улыбнулась Сехмет, — где это ты видывала, чтобы львы переносили тридцатиградусный мороз?
Кошачьи выносливы — уж об этом Иштар знала наверняка. У нее самой в подчинении был огромный божественный лев, восседая на котором, она не один раз пересекла гористые земли Анатолии.
— У меня есть куда более дельное предложение, — облокотившись на стойку перед кассой, заявила Сехмет. — Не сходить ли нам к домодедовскому авиадиспетчеру…
— И? — хеттская богиня повела бровью.
На этом посту в Домодедово с самого первого дня существования аэропорта работали антропоморфы. Точнее, таковым был всего один сотрудник, — господин Дедалов. Рифхат Айдарович, так звали его сослуживцы, а за глаза — Дедал. Шутили еще, что у человека фамилия самая, что ни на есть летная. На это Дедалов лишь ухмылялся, но ничего не говорил в ответ или, вообще, пропускал все шутки мимо ушей.
И только четырехмерным было доподлинно известно, что мирское имя Рифхат Айдарович — конспирация, и что на самом деле работника аэропорта именно и звали Дедалом.
В его маленькой комнатушке были собраны все модели гражданских самолетов, карты городов с высоты птичьего полета. Среди всей этой пестроты своими витыми желтыми рамками выделялись две — Москва и Афины. И никто, кроме богов, не знал почему господину Рифхата так неравнодушна греческая столица.
Рядом с картой Москвы у домодедовского диспетчера всегда висел портрет молодого человека лет тридцати. Как говорил Дедал — это его ближайший родственник, иркутский диспетчер Икаров Андрей Рифхатович.
— То-то в этом городе так часто самолеты грохаются, — хихикнула Сехмет, разглядывая фотографию симпатичного мужчины.