Соколов оперся о влажный от росы планшир.
— Удивили вы меня сегодня, Николай Федорович. Такая дипломатия… Прямо Лига Наций.
— Флаг велит так держаться.
— А я бы сорвался.
— И я мог… да вот как-то перетерпел.
— Если так дальше пойдет…
— Не пойдет. Я вас прошу… — Рябов помолчал. — Да, именно вас прошу. Не хочу взвинчивать комсостав. Может быть, и не понадобится… Но если завтра или в любой другой день затребуют, чтобы я съехал на берег — предлогов и причин для этого можно наскрести сколько угодно, — не отпускать. Если силой будут тащить на берег — не отдавать. Ни в коем случае не отдавать. Завтра возле моей каюты пусть ребята покрепче гуляют. Отберите сами.
— Но ведь никаких симптомов.
— Да… перед боем всегда тишина.
Рано утром Олег Константинович направился по привычке к радиорубке. Даже дверь подергал. Ах ты черт, забыл, что все опечатано. Впервые не останутся после завтрака матросы, чтобы послушать, что там, на фронте, дома. Как во времена парусного флота, когда радио не существовало. А ведь годами плавали, когда-то в далеких портах случайно узнавали о событиях многомесячной давности. Домой возвращались, словно после путешествия на иные планеты. Радист тоже подошел к рубке.
— Глухой хожу, — пожаловался. — А вдруг, пока мы тут торчим, японцы всей Квантунской армией границу перешли? Мы сядем завтракать, а тут тебе бац — явятся, и всех в кутузку на неопределенное время. Мы даже “Ангару” затопить не успеем, чтобы им не достались ни сахарок, ни тушенка, ни сам корабль.
— У тебя ж деталей полна каюта, неужели не можешь сварганить какой-нибудь детекторный?
— Детекторный — чепуха, разве что Токио слушать… А погоди-ка, Олег Константинович, что ж я за шляпа такая! А ну-ка пошли в ходовую рубку. Я только сбегаю, наушнички прихвачу, догоню!
Через минуту корабельный “маркони” колдовал у радиопеленгатора. Наконец лицо его расплылось в победоносной улыбке:
— Порядок! Наши музыку передают. Значит, порядок!
Соколов нацепил наушники. Не так чисто и хорошо, как в приемнике, но был слышен Владивосток. Раздались позывные, а потом привычное: “Всем судам. Передаем радиогазету. Приготовьтесь к записи… От Советского информбюро”…
После завтрака старпом объявил аврал.
Кран перетаскивал из трюма в угольную яму топливо.
Матросы драили палубы, красили надстройки, мачты.
Плотник чинил искореженный штормом спасательный плотик…
Бот пришвартовался к парадному трапу лишь после обеда.
Японцы разбились на несколько групп. Каждая во главе с офицером. Спешно направились к трюмам — одновременно ко всем. К капитану пошли только лейтенант и переводчик. Масафуми Дзуси через увеличительное стекло осмотрел пломбы на двери радиорубки, на крышке рундука, в который было сложено, оружие. Придраться было не к чему. Привычно прошагал в каюту, расположился на диване и затребовал грузовые документы, вахтенный, машинный, радиожурналы. Судовые, грузовые документы пролистнули быстро. Впился в радиожурнал. Лейтенант достал из портфеля тетрадь. Переводчик зачитывал ему радиограммы, а лейтенант водил пальцем по строчкам иероглифов.