4 ноября 1963 года
Вчера похоронили Зигмунда. Иногда мне кажется, что меня преследует какой-то злой рок… Мне еще нет тридцати, а уже довелось похоронить столько дорогих сердцу людей. Несмотря на отвратительную погоду, на кладбище собралась целая толпа. Евреи, немцы, итальянцы — все пришли проводить моего друга, сказать несколько слов о том, каким замечательным человеком он был, поддержать семью: вдову, маленьких дочерей, сестер. На бедных женщин нельзя было смотреть без слез, так они убивались по покойному…
Когда гроб почти засыпали землей, снова пошел дождь. Стоявшая рядом со мной женщина в шляпке с вуалью сказала, что это знак свыше — небеса вместе с нами оплакивают Зигмунда. Женщина показалась мне знакомой. Я заговорил с ней и понял, что это Эмма Штейн, вернее, теперь уже Эмма Айзенберг — она давно вышла замуж и покинула Лугано, но приехала на похороны Зигмунда. С кладбища мы ушли вместе и провели вместе ночь. Когда-то я бы и мечтать о таком не смел… А теперь на душе только горечь. Впрочем, я благодарен Эмме за эту ночь. Ей удалось хоть немного отвлечь меня от мыслей о моей невосполнимой утрате. Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к тому, что Зигмунда больше нет рядом.
10 марта 1980 года
Сегодня на собрании служащих моего банка зашла речь о конкуренции. Один из клерков, молодой парень, разразился пламенной речью.
«Для нас такого понятия не существует, — заявил он. — В городе у «Лугано-Прайвит-банка» нет никаких конкурентов! Все давным-давно отстали от нас и плетутся в хвосте».
Я улыбнулся его наивности. Но счел нужным изобразить негодование: «Никогда так не говорите! Я сейчас скажу вам вещи, которые вы и без меня понимаете, но боитесь себе в этом признаться. Ведь конкуренция может быть не только внешней, но и внутренней. Банк — это система, где есть вертикали власти. В каждой вертикали существует человек, который находится на вершине. Таких людей несколько. Насколько бы они ни выглядели близкими друзьями, сидя за одним столиком в кафе и поглощая ленч, — на самом деле это совершенно разные люди, отличающиеся необыкновенной бесчувственностью по отношению друг к другу. У каждого из них своя карьера, свои бонусы. И если шеф банка приподнимется из-за стола и скажет: «Друзья мои, вот вам вилки, сражайтесь!» — уверяю вас, тот, кто останется жив, получит бонус сто процентов. Это и есть конкуренция в чистом виде. Но нам-то сто процентов нужно поровну поделить на тех, кто работает в банке… Не поровну, тут я, конечно, погорячился, а по справедливости. Конкуренция в родном коллективе не должна превращаться в войну за выживание! Зависть не может стать главным двигателем в машине банка. Конкуренция должна принимать формы взаимовыручки, взаимоподдержки, взаимной любви, наконец».