- Решила, что тебе надо побыть одному, - пояснила она смущенно. - Ты ведь любил жену. Я видела твое лицо...
- Я и сейчас ее люблю, - сказал Крайнев. - Только что это меняет? Что случилось, то случилось. Я ценю твою деликатность, но если станешь ночевать в гостинице, перестану спать. Ты мне не чужая, я беспокоюсь. Так нельзя. Я сюда не загорать приехал, да и ты вроде как на службе. Пока идет война, о личном лучше забыть. Возвращайся домой! Можешь спать в другой комнате, если хочешь. Главное, чтоб я знал: с тобой все в порядке.
- Я не буду спать в другой комнате! - сказала Эльза. - В том нет нужды. Но я не стану тебе докучать. Возьму второе одеяло, у каждого будет свое. Так сможем просто спать...
"Зарекалась кума!" - подумал Крайнев, но спорить не стал. Отвез Эльзу домой, где они легли, как она захотело. Тем не менее, утром они проснулись в обнимку, причем, никто не помнил, как была нарушена договоренность. Да и вспоминать не хотелось...
Беда случилась после Рождества. Стоял поздний вечер, Крайнев был дома, до прихода Эльзы оставался час. Крайнев читал книгу, когда в комнату ввалился Седых. С белым, как январский снег, лицом.
- Товарищ майор, - сказал он тихо. - Я убил Бюхнера...
Спустя двадцать минут Крайнев знал все. В N Седых откровенно страдал от безделья. Привыкнув к суровому партизанскому быту, постоянным лишениям и опасности, он не мог приладиться к спокойному и безопасному на его взгляд прозябанию в оккупированном N. Осенью Седых попросил разрешить ему ночную охоту на одиноких немцев. Крайнев категорически запретил: в случае неудачи Саша провалил бы всех. Седых с видимой неохотой подчинился и с той поры заскучал. Заняться ему и в самом деле было нечем. Седых отвозил и привозил Крайнева и Эльзу на службу, занимался домом, как надлежит добросовестному денщику немецкого интендантуррата. Больших усилий это не требовало. Саша повадился работать в гостинице Эльзы: колол дрова, топил печи, таскал мебель. Крайнев не препятствовал: хоть какое, да дело. Использование денщиков в личных целях в N никого не удивляло: немецкие офицеры считали их бесплатной прислугой. Эльза Седых тоже не платила, но потакала известной Сашиной слабости: вечерами от Седых частенько попахивало. Крайнев ругался, но Эльза не слушалась. Во-первых, она считала себя обязанной рассчитаться за работу, во-вторых, часть любви к Крайневу перенесла на его спутника, с которым общалась, как с братом. Саша платил ей взаимностью: он сразу и навсегда записал Эльзу в близкие друзья. Крайнев не раз наблюдал трогательную сцену: хрупкая, едва достигающая Сашиного носа Эльза отдает распоряжения, гигант кротко смотрит на нее сверху вниз, готовый выполнить любой каприз обожаемой хозяйки.