Сам факт прихода подобного письма в редакцию меня не удивил, но то, что оно пришло из Японии, да, к тому же, через год после гибели Цоя, меня, признаться, очень впечатлило! В ближайшем номере газеты я напечатал текст письма (в разделе объявлений), и вскоре в редакцию стали приходить письма. В общей сложности их набралось около пяти десятков – не только из Ленинграда, кстати, а со всего Союза, который доживал свои последние денечки. В конечном итоге месяца через три я отправил координаты «киноманов» в Токио. И где-то перед Новым годом получил ответное письмо со словами благодарности. К бандероли из Токио был приложен японский металлический журнал «Burrn!», на обложке которого красовался Оззи Осборн (он как раз только-только отыграл концерты в токийском Дворце спорта «Будокан»).
Потом в своих размышлениях я неоднократно возвращался к этому письму. Очень долго оно не давало мне покоя. Так что неудивительно, что многие подробности, связанные с этой историей – и эта девушка-журналистка по имени Акико, и ее фэнзин «Виктор», и даже редакция токийского рок-журнала «Burrn!» – мною были использованы в сценарии. Правда, это произошло много позже.
А согласился бы Цой с таким поворотом событий?
Евгений Гидревич, 20 лет, г. Курск
Повторюсь: я бы предпочел, чтобы он прожил свою жизнь сам. Не сомневаюсь, останься он в живых, он еще не раз бы удивил нас своими талантами. А в отношении того, согласился бы он или нет с таким поворотом событий, могу сказать только одно: Япония его по-настоящему к себе манила. Так почему же тогда не создать художественную реальность, к которой он так стремился в жизни!?
В каком году автор пришел к идее написания сценария? Где снималось кино?
Андрей Гаврилов, 23 года, г. Щелково Московской обл.
Первый раз я задумался о том, что неплохо было бы попробовать свои силы в кино, наверное, году в 1999-м. Ну, ясно в качестве кого – сценариста. Бытует даже мнение, что из журналистов получаются хорошие сценаристы, а из писателей – не очень… Ну, это так, к слову.
О своем желании я не рассказывал до поры до времени никому. Просто размышлял – за какую тему взяться. У меня был опыт написания каких-то прозаических произведений – очень давно, еще в 80-х, когда я служил на флоте. К сожалению, не очень удачный опыт – у меня не случилось ни одной публикации, хотя я пробовал не единожды. Может быть, именно поэтому я, в конце концов, и ушел в рок-журналистику, сделал свое издание и стал сам себе цензором.
У меня было придумано несколько историй для кино – не на бумаге, а просто в голове крутились всякие темы, в том числе и о Викторе Цое. Я долго размышлял, за какую из них все-таки взяться. И пришел к выводу, что если уж браться, то браться сразу за цоевскую. Потому что эта тема не оставит равнодушным никого! И, конечно же, я с самого начала сознавал, что найдутся люди, которым эта идея придется по душе, и люди, которые предадут автора анафеме как человека, посягнувшего на святое. И это вполне нормально.