И именно таким тоном, каким пятнадцатилетние подростки интересуются у своих тринадцатилетних возлюбленных: «Маша, ты будешь любить меня вечно?..»
– Да, – ответила Алла.
Неуверенно как-то ответила.
Они оба почувствовали эту ее неуверенность, оба замолчали и оба ощутили неловкость этого молчания.
Детский сад какой-то, честное слово!
– Я… – Тихон, как настоящий мужчина, принялся спасать ситуацию. – Я тебе, Алла, вот зачем звоню. Я хотел сказать… то есть узнать! Узнать, можно ли тебе позвонить…
– Ты позвонил, чтобы узнать, можно ли мне позвонить? – Алла Корнеева обалдела от такого поворота событий.
Тихон и сам обалдел.
– Нет, – ответил он сердито. – Я хотел узнать, можно ли тебе позвонить завтра, чтобы договориться…
– Договориться о том, чтобы я позвонила тебе послезавтра? – подсказала Алла.
И первой начала смеяться.
Она смеялась тихо, но так заразительно, что Тихон не выдержал и стал смеяться вместе с ней.
Ее смех легонько щекотал ухо, журчал, как ручеек, и было так невыносимо приятно его слушать, что Тихон готов был состариться с трубкой в руках, лишь бы это счастье не успело закончиться раньше, чем закончится его жизнь.
А еще ему снова захотелось ее поцеловать.
Мучительно захотелось.
Захотелось так сильно, что хоть в петлю лезь!..
И он первым перестал смеяться, потому что теперь уже было не до смеха.
И она замолчала, почувствовав, видимо, скрытый смысл его молчания.
А потом тихо спросила:
– Тихон?
– Я хочу тебя поцеловать, – сообщил он, чувствуя себя, как парашютист в ожидании хлопка раскрывающегося за спиной запасного парашюта.
Алла молчала.
Секунды летели, а она все молчала, и это значило, что никакого запасного парашюта нет и терять Тихону больше уже нечего.
– Я ужасно хочу тебя поцеловать, – повторил он упрямо. – Я сойду с ума, если тебя сейчас не поцелую. У тебя губы вишневые, ты знаешь?..
– Тихон, – наконец сказала она, – но ведь ты не можешь… не можешь поцеловать меня… по телефону.
– Нет, – согласился Тихон, – не могу.
Сердце трещало где-то в районе желудка, отбивая ритм зажигательного африканского танца.
– И как же… нам быть? – спросила Алла.
Она так и сказала – «нам».
«Нам» – это значило, им двоим. Это значило, что они оба…
Тихон так и не додумал свою мысль, потому что вдруг вообще потерял способность думать.
– Давай, – предложил он охрипшим голосом, – я к тебе приеду.
– Ты не можешь ко мне приехать. У тебя ребенок, – напомнила Алла.
– У меня ребенок, – повторил Тихон, поражаясь тому, как это он мог забыть про Юльку. – Тогда… тогда ты можешь приехать ко мне. Я… я тебе такси вызову. Приедешь?..