День клонился к закату. Войдя домой, Александра отказалась от ужина, коротко бросив: «Устала». Пройдя к себе, закрылась в своей ванной, вытащила из пакета сумку, на которой все же отпечаталось несколько черных пятен. Александру вдруг замутило. Она едва успела добежать до унитаза, и ее стошнило зеленой вонючей желчью, похожей на липкие водоросли. А когда взглянула в огромное потолочное зеркало, то увидела, что и сама она омерзительно-болотного цвета. Она включила воду, и та потекла в белоснежную ванну, ударяясь о гладкие стены.
«Это еще не все», – сказала старшая сестра, отразившись в потолке.
– Я не хочу… – Умоляюще простонала Александра. – Не могу больше… Пожалуйста, Марианна, не будь хоть ты ко мне жестока…
«Ты позволишь ему трахать свою дочь? Ты даже не сумеешь спрятать его за решетку. Твоя чокнутая девка побежит следом.»
– Я поговорю с ней, – отчаянно заломила мокрые руки Александра.
«И что ты ей скажешь? Маленькая дурочка Шурочка, где ты видела, чтобы дочери бросали своих любовников ради матерей? Особенно ради таких, как ты…»
– Я люблю ее, захлебываясь слезами, шептала Александра. Она самое дорогое, что у меня есть. Посмотри на моих руках теперь кровь…
Красные капли падали с ее пальцев, разбиваясь о теплый мрамор на полу. Александра опустилась на корточки и принялась вытирать его белым полотенцем, на котором отчего-то не появлялось никаких следов.
«Что если завтра она забеременеет? Ты уже готова стать бабушкой, сестренка? Снова будешь сидеть и смотреть, как другие получают то, что не дано иметь тебе?»
– Заткнись! – закричала Александра. – Замолчи!
«Ну, беги, расскажи ей, расскажи ей все!»
– Заткнись! Убирайся! Убирайся!
В мраморный сосуд мутным потоком хлестала из золотой артерии крана теплая розовая вода…
Серо-голубой «Мерседес» плелся по загородному шоссе. Желая заглушить стук собственного сердца, Александра включила магнитолу, но оттуда вырвался горячий полынный суховей…
«Из далека долго течет река Волга…»
– Нет, нет, нет, – прошептала Александра. Она не хотела слушать эту песню, но отчего-то не переключала, а перед глазами раскинулся вдруг безбрежный океан бегущего ковыля, розового от тонущего в его волнах заката…
Забор был тот же. Некогда темно-зеленый, покосившийся, изъеденный дождями и снегами. Та же дорожка, узкая, в зарослях сорняков. То же крыльцо с шатучими ступенями…
«Шурка, что ты там торчишь, входи!»
Она вздрогнула, собравшись бежать без оглядки назад, в спасительный комфортный мир, но, помявшись на затекших ногах, толкнула новую незнакомую дверь. Та оказалась незапертой и отворилась с вопросительным скрипом. Александра шагнула в древесный полумрак. Звук. Повторяющийся, до боли узнаваемый, точно воскресший из прошлого….