— Вы не боитесь навсегда остаться в Ницце? — вдруг спросил он. — С такой головой просто опасно ходить по улицам. Могут оторвать и унести как большое сокровище. Правда, вам от этого легче не станет.
— Я вижу, вы уже подружились, — раздался за их спинами самоуверенный голос Дункана Фрезера.
— Нет, — сказал Савельев, — мы просто пытаемся решить наши проблемы.
— У вас есть проблемы, мистер Савельев? — Дункан Фрезер сделал вид, что удивился.
— У каждого свои заботы, — ушел от ответа Савельев. — Давайте подождем нашего третьего гостя, и я назначу цену.
Потапчук стоял у крайнего стола, делая вид, что разговор его не интересует.
Савельев задумчиво перебирал свои жетоны, Дронго отошел от него к Потапчуку.
— Вы не видели Семенова? — спросил он напарника.
— Его здесь нет, — убежденно сказал Потапчук.
— Плохо, — пробормотал Дронго, — значит, у Савельева в запасе есть резервный вариант.
— Я же вам говорил, — вздохнул Потапчук.
— Ничего страшного, — успокоил его Дронго, — мы еще выкрутимся.
Потапчук обреченно мотнул головой, но возражать не стал. У его стола сидели несколько человек, азартно игравших в покер. Дронго улыбнулся напарнику, чтобы подбодрить его, и, уже отходя, заметил, что «ликвидатор» заказал виски.
Дронго вернулся к столу, за которым сидели Савельев и Фрезер. Англичанин благоразумно играл по маленькой.
— Наш российский коллега где-то задерживается? — усмехнулся Фрезер.
К ним подошел официант.
— Что будете пить? — спросил он у Фрезера.
— Виски, — попросил тот.
— Мне апельсиновый сок, — кивнул Дронго.
— Воду, — заказал Савельев.
Когда официант отошел, Савельев посмотрел на часы.
— Кажется, ему нужно позвонить. Тем более что наш бывший коллега живет в этом отеле.
Он не успел договорить фразы, как послышался крик. Все бросились к крайнему столу. Расталкивая людей, туда поспешил и Дронго. То, что он увидел, было страшно и горестно одновременно.
Виктор Потапчук, бывший офицер КГБ, бывший «ликвидатор», его напарник, с которым он приехал в Ниццу, лежал мертвым на ковре. Предчувствие профессионального убийцы оправдалось и на этот раз. Весь день он чувствовал себя плохо, словно осознавая, что живет на этой земле последний день.
С точки зрения права он мог считаться почти образцовым гражданином, отмеченным наградами и званиями бывшей страны. С точки зрения морали он был настоящим сукиным сыном и хладнокровным убийцей, с точки зрения ангельской — грешником, не заслужившим раскаяния. Он и умер так же, как грешил, неожиданно и страшно, без раскаяния. Рядом валялась рюмка из-под виски.
— Наверное, проиграл много и получил сердечный удар, — предположил кто-то из игроков.