– Издалека, – кивнул головой Богумил. – Из-под Тырнова. Слышал ли о таком месте, отче?
– Не доводилось, извини. По звучанию полагаю, что где-то в северных провинциях Ромейской империи находится этот город?
– Город этот в Болгарии, – потемнев лицом, отвечал Богумил, – а ромейским ему не бывать!
– Верю, – не стал спорить священник. – Прости еще раз мою назойливость, путник, но ответь – неужели ты проделал столь дальний и небезопасный путь по суше? Одежды твои запылены, словно не один день ты ехал по Половецкому полю.
– Ты прав, отче, – не стал запираться Богумил. – Весной еще я покинул Землю Русскую, и Господь явил милость свою… Сам не чаял уже, но вот я здесь.
– Неиссякаема милость Божья, – закивал священник.
Богумил открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь подходящее к случаю и не менее благочестивое, но слова застряли на кончике его языка.
К столу подходил сам грех во плоти.
Как хозяин постоялого двора мог стать олицетворением порока чревоугодия, так и явившаяся Богумилу служанка показалась растерявшемуся паломнику искушением, на которые так щедр нечистый, чье имя неназываемо! Красота всегда от лукавого, поскольку отвлекает от мыслей о спасении души, и даже святой Антоний, отвергший все атаки врага рода человеческого, едва не пал, завидев нагую правнучку Евы.
– Есть мясо жареное и вареное, – заговорила, поклонившись, служанка.
И голос ее – Господи, что за голос! Кто научил женщин так говорить, чтобы душа сжалась в горошину, – змей ли искуситель, или демоница Лилит, или…
– Есть и каша, и хмельные меды, – продолжала служанка.
– Несите, – выговорил болгарин. – Что пожелаете…
– Ему тоже? – поинтересовалась служанка, кивнув на священника.
Богумил вдруг подумал, что худоба у того не от аскезы и не от духовных терзаний.
Просто священник давно не ел.
– Конечно, – смущенно проговорил Богумил. Да, так бывает, вины никакой за человеком нет, а ему все-таки стыдно.
Служанка улыбнулась и отошла от стола. Болгарин проследил взглядом за покачивающимися бедрами девушки под несколько тесной для них одеждой и тихо вздохнул. Грешен человек, и сильна над ним власть насылаемых нечистью искушений! Требует своего плоть, и, следуя путем греха и исполнения телесных желаний, мы прокладываем для себя прямой путь в ад.
– Благослови тебя Бог, – тихо сказал священник. – В нашем городе подаяние и милость стали редкостью. Я – Кирилл, мой храм выше по улице… Был, – добавил он после недолгого молчания.
– Богумил, – представился паломник. – Будет ли уместным для меня спросить, отче, что случилось с храмом Божиим?