Обернись, дядя! Тьма, что Дажьбога скрыла, не должна спрятать от твоих глаз, как из лощинки слева еще отряд идет, по косматым шапкам судя – половцев диких!
Нет, не взять кметей хитростями дикарскими! В кольцо выстроились, отходят, устилая землю телами вражескими, сами же как заговорены, и не видно, теряли ли своих в этой сече… Хотя что о таком говорить, когда же битва без убитых обходилась.
Там, вдали, в Сюурлий впадает маленькая речушка или большой ручей. Туда дядя своих кметей отводит, и правильно. Наши кони кованые, по жиже им сподручнее, нежели половецким, идти будет.
Отряд наш разделяется, это еще зачем?!
Ага, понял. Пока одни переправляются, видно, не мелко оказалось, коню под брюхо, другие, развернувшись спиной к переправе, вынули свои луки.
Первый раз вижу, как стреляют курские кмети. Возможно, я-то это еще увижу, а вот многие из диких половцев – уже нет. Стрелы, оказывается, тоже жать умеют, не хуже серпа. Лежит на окровавленной траве скошенный вмиг урожай, осталось только в копны собрать.
Смотрю на чудо свое, а она хмурится все больше.
– Болота там, – говорит. – Нет дороги в обход.
Ничего. Дядя извернется. За то и прозван Буй-Туром.
* * *
Темные тучи, закрывшие горизонт, вобрали в себя, казалось, весь воздух. Раздулись, как утопленник, месяц находившийся в воде, и смердели ничуть не лучше. Распиравшие их зловонные газы вырывались через многочисленные прорехи, и на поле битвы слышались раскаты грома.
Дажьбог так и не вышел на небо. Хватаясь старческими руками за грудь, он упал бездыханным у края земли, где незадолго до этого стоял Миронег, и затих недвижимым. Про человека мы бы сказали – мертв, но Дажьбог не был человеком.
Для Солнца и в смерти – жизнь. Раздвигая распухшие тучи, чутко вбирая ноздрями крепнущие миазмы, которые Стрибог-ветер хотел, но не мог разогнать, вставало новое светило.
Не старец, но юноша залил ярким светом поле битвы у реки Сюурлий. Прекрасный юноша на коне с человеческим взором. Юноша со страшными безумными глазами.
Бог, попробовавший несколько лет назад кровавую человеческую жертву, пришедшуюся ему по вкусу. Бог, большую часть года проводивший в мире мертвых и только весной оказывавшийся на земле.
Бог, бывший весной, рождающейся и умирающей. Бог, бывший Солнцем, ибо оно также рождается утром и умирает вечером.
Безумец Ярило.
Прошло время Дажьбога. Прошел только час битвы, хотя для сражавшихся казалось, что минул день.
* * *
И впереди – травка. Зеленая. Дар Святой Недели. Лоб расшибу в благодарственной молитве, если, конечно, получится выжить. Потешно будет, поди… Буй-Тур Всеволод с разбитым в храме лбом.