Знаем мы эту травку. Зелень – она ведь от воды. А вода в степи после Пасхи только в глубоких реках, которых тут нет, да в болотах, куда нас и отжимают.
Сабелькой, дорогой, так махать не стоит. Если только от жары спасаясь, холодный воздух на клинок приманивая. Длинный клинок, темный. Интересно, то булатная сталь или просто хозяин о чистке забыл? Да вот незадача – древко моего копья все равно длиннее будет, дружочек.
Хрустнули кости. Что ж, на такой наконечник не то что человека, медведя поднять можно.
На наконечник-то можно, а древко вот не выдержало. Или не кости трещали, а дерево? Думать некогда, падай, неверное копье, вместе со своим новым хозяином, так доверчиво открывшим тебе грудь, а мне пора булавой поработать, а то что-то душно становится от обилия немытых тел в округе.
Правду ли говорят в Степи, что от воды все болезни?
Врут, наверно.
Куда?! Надо же, шлемом забодать булаву попытался. И что? Шлем – он деревянный, кожей обшитый. Булава же – железная. Все просто. Шлем, понятно, на куски, голова под ним – тоже, а мне теперь еще одну свечку в храме ставить – душегубство, скажут, сотворил.
Куда?!
Ремень оборвался. Ох, вернусь, устрою своим оружейникам… Хотя забавно, как булава улетела точнехонько в центр этой своры. Знатно заорал кто-то…
Дело, кажется, становится серьезным. Мой меч, посвистывая в воздухе, с этим согласен. К болоту все отжимают и отжимают. А кмети у меня в поле сражаться привыкли, но не в грязи.
Что делать? Делать что?..
Вот что… Холмик там. Хороший такой холмик, как грудь нетронутая девичья, да простит меня жена, прекрасная Глебовна. Сейчас мы ее и тронем…
Вот это сказал, сейчас только подумал, как двусмысленно звучит. Извините, не до изысков сейчас, двоих осадить нужно. Тише, дружочки, к князю без доклада нельзя… Невежливо. Ага, один застеснялся, упал под копыта коня, прощения, видно, просить собрался. В другой раз, уж извини! Второй-то старается, словно вся его жизнь зависит от этой встречи… И, знаете ли, так и вышло. Я его мечом по шлему, а тот с головой вместе – и пополам. Двуличный, знаете ли, собеседник попался.
Похлопывает сзади по ветру хоругвь моя с пардусом. Не оборачиваясь, кричу:
– К холму отходим! Правее держи!
Кмети мои сведомые, золотые мои! Все понимают, как псы натасканные, ничего дважды повторять не надо. Завыли волками, аж у самих лошади с перепугу на задние ноги просели, и на друзей наших, половцев диких, стеной пошли, как сечи и не было. Только и слышно лязг и глухие удары. Лязг – это кметь сабелькой своей по кольчужке вражеской провел, и удар – это хозяин кольчужки наземь отдохнуть прилег. Поспать, быть может. Вечным сном.