Еще днем миновали небольшое селение, а потом хутор; быстро темнело, небо затянулось тучами, ветер пробирался, кажется, под самые ребра. Лошади еле переставляли ноги, а Бариан бранил почем зря статного красавца Муху. Всем понемногу становилось ясно, что, если не найдется хоть сараюшки среди поля, труппе мерзнуть и пропадать; толстяк Фантин бормотал, будто оправдываясь, что должно здесь быть селение, и немаленькое, он эту дорогу помнит, не замело же, в самом деле, снегом по самые дымари…
Алана прижалась ко мне, и я почувствовал, что она дрожит. Уж лучше бы она оставалась в апатии: отчаяние и страх – вовсе не те чувства, ради которых стоит изменять спокойному безразличию. Как бы то ни было, но за помощью Алана кинулась к мужу, а в трудные времена муж и обязан быть мужественным, как статуя.
Я взял ее на руки. Начиналась метель; стиснув зубы, я вообразил себе Чонотакса Оро, сидящего в четырех стенах и слушающего вой ветра за окном. Дирижирующего этим ветром…
В тот самый момент, как я уверился в магическом происхождении постигшей нас неприятности, в это самое мгновение поселок обнаружился прямо перед нашими носами, выглянул из-под снега редкими огнями, поднял белые скаты крыш, отозвался собачьим лаем.
У всех сразу же улучшилось настроение; не надеясь собрать публику в такую погоду, Бариан повернул прямо к постоялому двору, и, ввалившись с мороза в тепло, мы оглушены были грохотом, звоном посуды и утробным хохотом трех десятков глоток.
Распугивая постояльцев и слуг, в трактире пировали местный князек с вооруженной свитой. Молодцы были все как один красноморды, бесшабашны и уже здорово пьяны; появление комедиантов вызвало новый приступ веселья, сам князек, тощий молокосос в шелках и бархате, вылез из-за стола, чтобы поближе разглядеть новоприбывшее диво.
Бариан испугался.
Я видел, как дергается жилка у него на виске, как нервно подрагивают губы, в то время как он спокойным, ровным голосом объясняет молокососу, что да, это труппа бродячих комедиантов, да, чтобы веселить народ, да, но сегодня спектакля не будет – метель…
Князек хватил кулаком по столу. На удивление крепкий был кулак – только столешница жалобно охнула; пьяный молокосос желал развлечений. Прямо сейчас. Не сходя с этого места.
Бариан побледнел сильнее. За спиной у него плотной группкой стояли хмурый Муха, зловещий Фантин, перепуганная героиня Динка, Алана в низко надвинутом капюшоне и обнимающая ее Танталь; я механически потянулся за шпагой – и схватил пустоту. Комедианты оружия не носят.
Теперь князек улыбался; улыбка у него была мерзкая, но он обещал «господам шутам» выпивку, ужин и деньги. Если только молодцам – красноречивый взгляд на выводок головорезов – представление придется по душе…