Собственно говоря, всего-то и дел было – захватить князька в захват и приставить к тощему горлу его, молокососа, собственную шпагу. И ждать, пока красномордые кинут оружие…
Если только они сообразят, что надо кинуть. Если только их пьяные головы способны верно оценить ситуацию; возможно, кто-то из них и сам бы князька подрезал – случилась бы только возможность…
А здесь, между прочим, Танталь и Алана. И я поклялся оберегать каждый волос с их головы… Ишь ты, как пригодилась клятва.
Бариан сглотнул. Обвел взглядом хохочущие пьяные рожи, обернулся к своим; я видел, как сузились в ответ на его взгляд темные глаза Танталь.
– Господа, нам необходимы приготовления, – сказал Бариан хрипло, с недостойной суетливостью в голосе. – Если вы желаете… представления… то нам надо освободить вон тот угол. Все столы – сюда… Там будет сцена…
Красномордым не хотелось таскать столы, но окрик молокососа сделал свое дело; возбужденно грохоча мебелью, кидая стулья и пугая тем самым беднягу-хозяина, эти будущие зрители радостно предвкушали обещанное зрелище. В основном их интересовало, будут ли голые бабы, и от взглядов, кидаемых в сторону Аланы и Танталь, мне делалось муторно.
Пользуясь суматохой, я сходил к повозкам и прихватил свой кинжал. Нацепить шпагу – нарываться на скандал, ходить без оружия – полная глупость. Кинжал укрылся под одеждой; прикусив губу, я ждал, как повернутся события.
Муха торопливо навесил в углу занавес; Бариан и Фантин с натужным кряхтением перетащили в загородку сундук. Героиня Динка нервничала, перебирая костюмы; публика пила, горланила, требовала поторопиться и покрывала пол замысловатым узором плевков.
Мне нельзя было оставаться за занавеской, там и без того было тесно; Алана, скрючившись, сидела в углу, но ей выходить наружу было попросту опасно. Танталь смотрела, как лихорадочно переодеваются Фантин и Муха, и губы ее почему-то шевелились; я успел поймать отчаянный взгляд Бариана, обращенный в пространство. Бариан предчувствовал провал, я тоже его предчувствовал, и кинжал казался мне бесполезной игрушкой. Возможно, я и перебью тридцать пьяных головорезов, но уж после этого защитить Алану будет некому.
И, уже задергивая за собой занавеску, я успел услышать сдавленный шепот Танталь:
– Давай!!
Я сел у стенки, на край стола. От зрителей несло перегаром, потом, лошадьми; меня добродушно хлопнули по плечу и спросили, а чего это я не фиглярничаю вместе со всеми. Я многозначительно подмигнул: всему, мол, свое время…
– «Фарс о Трире-простаке»! – объявил Муха. Кто-то хлопнул в ладоши, кто-то на кого-то цыкнул, в относительной тишине из-за занавески выбрался Бариан с ватным животом и нарочито глупой рожей. Испуганно звякнула лютня.