Сутулый слуга отступил, пропуская меня внутрь. Нет, конкурент врал-таки, на «клоповник» это никоим образом не похоже…
– Где комедианты?
Сутулый удивленно на меня воззрился:
– Ужинают… Для них в малой гостиной накрыто, где камин, они замерзнувши…
Я отодвинул слугу с дороги. Хорошо, что комедианты еще не спят; и ведь, выходит, у Бариана водятся-таки деньги. Отдельная комната, специально растопленный камин – хозяева гостиниц никогда не любезничают за так…
Что они подумают, когда я ввалюсь к ним, как невоспитанное привидение? Ведь я утонул в проруби на их глазах, когда это было-то, целую вечность…
Малая гостиная оказалась тесной комнатушкой с закопченным потолком. Тускло горели дешевые свечи; я шагнул вперед, намереваясь хлопнуть Бариана по плечу, но уже следующий шаг получился вполовину короче.
Они обернулись – не сразу, по очереди. Сперва красивая женщина в хорошем платье. Потом – испуганно – горбунья, притулившаяся на самом краю стола. Потом – настороженно – чернявый бастард, потом – мрачно – предводитель с кустистыми бровями. Широколицый парень со внешностью деревенского дурачка вообще не уделил мне внимания – неторопливо опустошал тарелку.
…Как ее передернуло. Как расширились зрачки Аланы, когда она – на мгновение – вспомнила…
«Использовал». Использовал. До чего мерзкое слово.
Сколько раз я об этом мечтал?! Сколько раз грезил – взять за горло… Ткнуть рожей в стол, в песок, да хоть в тлеющие угли…
Светлое Небо. Мне всего-то и надо было, что извиниться, тихонько выйти, прикрыв за собой дверь. И поскорее сбежать со двора, потому что через несколько минут здесь будут благодарные зрители блестящей актрисы Танталь, и они проделают за меня всю грязную работу. Они отомстят за Алану, даже не подозревая о ее существовании. Но месть от этого не сделается мягче…
«У него был такой слюнявый, такой вонючий… рот…»
– Судьба не дремлет, – пробормотал я удовлетворенно.
И тяжело шагнул вперед.
Бастард узнал меня первый. Хищно ухмыльнулся, подмигнул предводителю; кустистые брови, и без того нахмуренные, слились на переносице в единый клок шерсти.
Рука бастарда удлинилась – из рукава выскользнул и лег в ладонь широкий нож. Предводитель взвесил в руке стальную гирьку на цепи; прожорливый парень издал неприличный звук, вытер рот ладонью, поднял на меня удивленные глаза.
Они тоже меня помнили.
– Ты один? – негромко спросила женщина.
Я шагнул вперед, взялся за край стола и рывком опрокинул его на трапезничающих. Усилие понадобилось большее, чем я рассчитывал, сразу же заныла зажившая рука. Горбунья выскользнула из-под летящей посуды, женщина отпрыгнула, предводитель с ревом выбрался из-под тяжелой столешницы; широколицему парню досталось по носу тяжелым суповым горшком, и драка окрасилась первой кровью.