…Да, ее зовут Алана Солль. Она удрала из дома, чтобы «покататься с комедиантами». Поначалу друзья-приятели обходились с ней почтительно, но по мере удаления от отчего дома, по мере того, как девочка из благородной семьи превращалась в бродяжку, мир вокруг нее менялся тоже – комедианты возомнили, что она им ровня, а у нее уже не было возможности доказать обратное. А после того, как она предприняла попытку бегства, начался кошмар…
Вряд ли она знала, что такое «раскаяние». Она пребывала в шоке, но дать какую-либо оценку своим похождениям попросту не приходило ей в голову. Зато я – теперь не столько благородный спаситель, сколько будущий муж! – просто обязан был сцепить зубы и воспользоваться ее истерикой, чтобы выяснить немаловажные для себя вещи.
Да, ее били. Заставляли делать черную работу, насмехались; запирали, связывали, не отпускали ни на шаг, плохо кормили. Несколько раз опаивали какой-то снотворной дрянью и прятали в сундук под кучу хлама – по обрывкам разговоров она поняла, что ее ищут и что комедианты боятся. В отчаянии она предприняла еще одну попытку побега – с тех пор ее таскали чуть не на веревке…
Я заставил себя продолжать дознание – ведь, опомнившись, она наверняка перестанет быть откровенной. И я как мог мягко задал ей вопрос, который в других обстоятельствах ни за что бы не сорвался с моего языка, и по реакции ее с облегчением понял, что нет. Обошлось.
То есть ее склоняли к сожительству, и не раз – сперва все подряд, включая горбунью, а потом предводитель дал своей банде понять, что претендует на девчонку единолично. И однажды ночью – как раз накануне моего появления – приступил к делу всерьез. Алана, вне себя от ужаса и от ярости, ненадолго превратилась в бешеную кошку; звать помощников мерзавец постеснялся и сорвал свою злость, избив девчонку чуть не до полусмерти.
Затем случилась встреча на дороге – комедианты смутились, им очень не понравился мой к ним интерес. Алана прожила ночь в страхе и ожидании, а на следующий день, когда ее связали, как животное, и бросили на пол повозки, – на следующий день явился я, и мое появление было как гром…
На этом месте ее рассказа я почти простил Черно Да Скоро его роль кукловода. Что с того, что освобождение Аланы случилось по воле господина мага? А если бы я не отбил ее? Страшно представить, как сложилась бы ее дальнейшая судьба… Ни одной девчонке, даже самой взбалмошной, я не пожелал бы столь прямолинейного урока.
Она глотала слова вперемешку со слезами, и я видел, что она не врет. Я одновременно радовался и сожалел – радовался, что глупую девчонку хоть в чем-то пощадила судьба, и сожалел, что комедианты ушли живыми. Впрочем… я был близок к тому, чтобы развернуть лошадь. И ринуться за комедиантами вдогонку, и не будь я Рекотарс, если бы я не догнал их. Догнал и…