Еще одна дверь.
В прыжке он выбил створку… и замер. Посреди огромного, роскошного кабинета, в кресле сидела Оленька. Сидела, тщательно обмотанная веревкой, не в силах пошевелиться. И не в силах что-либо сказать – ее рот был заклеен широкой полосой скотча. Рядом стоял господин Рино Дилэни, его пухленькие, больше приспособленные для дорогой ручки с золотым пером пальцы сжимали пистолет, ствол которого был направлен женщине в голову. Кроме Дилэни, в зале было еще человек шесть-семь, все при оружии – и все стволы смотрели в сторону Вирма.
– Еще шаг, Джерри, и я стреляю, – прошипел адвокат. Не слащавым, как обычно, голосом, а резко и властно.
– Не думаю. – Слова вырывались из обожженных легких с трудом, с хрипом.
В следующее мгновение господин Рино Дилэни уставился на свой пистолет, словно это была редчайшая диковинка, драгоценность, неожиданно оказавшаяся у него в руках. Он смотрел на оружие с непередаваемым удивлением, с восторгом… а затем медленно и аккуратно воткнул ствол пистолета себе в рот и спустил курок.
Яр медленно двинулся к людям, ощетинившимся оружием. Вот у кого-то сдали нервы – выстрел, еще один… в эти минуты Страж был почти на пике формы, несмотря на раны, несмотря на ожоги. Он двигался очень быстро – пожалуй, никто из присутствующих, включая Ольгу, не мог заметить этих движений. Страж просто смещался в сторону от той траектории, по которой должна была пролететь пуля, смещался еще до того, как пуля вылетала из ствола. Взгляд, наполненный приказом – и стрелок уже пытается разгрызть вороненый ствол прежде, чем палец успеет надавить на спуск.
– Кажется, вы не усвоили урок? – тихо прошептал Яр, но шепот этот услышали все в комнате.
Он поднял измазанный кровью пистолет, выпавший из мертвой руки Дилэни, сделал еще шаг к прижавшимся к стене, бессильным от всепоглощающего страха членам Семьи. Почти всех присутствующих сержант Вирм знал в лицо… не было только самого дона Бельконе, который примерно в это время находился в суде. В суде, где обвинение безо всякой надежды на успех пыталось доказать причастность господина Бельконе к убийству семьи Алана Пейна.
– Ты! – Он ткнул пальцем в невысокого паренька, которому было на вид не более пятнадцать лет. – Ты кто?
– Я… Синьор, я Пабло Вальцоне…
– Вальцоне? – изогнул бровь Вирм. – Насколько я помню, у дона Вальцоне отношения с Семьей Бельконе достаточно напряженные. Что ты здесь делаешь?
Впрочем, ответа на этот вопрос Вирму не требовалось. Еще с месяц назад стало известно о помолвке Пабло Вальцоне с юной Эстеллой Бельконе. Два самых влиятельных в Детройте клана, непринужденно позвякивая затворами и поигрывая спрятанными за спиной ножами, демонстрировали – по крайней мере публично – желание заключить мир, связав его самым, пожалуй, надежным способом – браком сына и наследника дона Сержио Вальцоне и единственной дочери его заклятого врага.