– Цыц, дура! – рявкнул дед на нее. – Немцы у вас коров свели всех, куриц порезали. Мужики ваши воюют за вас. А вы тут под них стелиться вздумали?
Дед рассвирепел так, что аж столкнул бабу со ступеней.
– Дохтур, подай-ко сюды германца…
Валера послушно вытащил связанного немца на паперть.
– Как звать-то тебя? Наме какое?
Немец только тряс головой и чего-то бормотал.
– Нихт, нихт… Ладно, Фрицем будешь. Надо, тебе, Клавдия, Фрица на развод? Бери, даром отдам!
Клавдия только плюнула в обоих. Дед посуровел:
– Ты чаво на храм плюешь, ведьма!
Та не нашлась ответить и, махнув рукой, отвернулась.
Дед остыл:
– Уходите, бабы! Христом Богом прошу!
И толпа постепенно стала рассасываться в темноте.
Дымится крошево щебёнки,
Торчит стена с пустым окном.
И от воронки до воронки -
Трава, сожжённая живьём.
Железной гари едкий запах,
Горелых трупов древний чад.
В пыли, багровых дымах запад…
Здесь немцы были день назад.
А. Твардовский
Оказывается, дед успел по лесу силков понаставить. И, хотя он ругался, что война все зверье распугало, зайца все-таки ели на обед. Тощего, правда. Весеннего и жирок еще не нагулявшего.
Костика, как самого молодого, отправили в охранение.
При этом Еж не переставал трещать:
– Ну, значит, очнулся, я когда – сразу подумал, что все. Кранты. Башня уехала напрочь. В смысле, с ума сошел. А потом решил, что помер. Я где-то читал, что, мол, три дня душа тут шатается, а потом куда-то там улетает. Дальше не помню. Думаю, раз я помер, чего мне терять? Решил повоевать как следует. А чего, я всегда мечтал. Как кино смотрю, так и пострелять охота. Я раньше любил в игрушки-стрелялки побегать. 'Medal of Honor' там…
– Чего это за игрушки такие? – спросил Валера.
– Потом расскажу, как-нибудь. Интересные.
Первым делом переоделся. Снял с покойничка гимнастерку, галифе подобрал в размер. Даже кирзачи нормальные нашел. С оружием, правда, не сразу хорошо получилось…
– Еж, ты чего, с убитого снял?? – возмутилась Рита.
– А мне чего в джинсах по лесу скакать и в аляске? Для полного совпадения в деталях, так сказать. А вот, когда есть захотел – задумался сильно. Как же это – помер, а есть хочу? И тут вспомнил, что прямо перед отъездом книжку читал, этого… то ли Лошадинского, то ли Кобылинского…
– Овсова! – поддел Ежа внимательно слушавший Валера.
– Да не… А, вспомнил. Конюшевского. 'Попытка возврата'. Там типа, тоже герой в прошлое попадает. В июнь сорок первого. Правда, он крутой там. Типа спецназовец. Ну и всех мочит вначале, а потом до Сталина добирается.
– В чем мочит? – не понял Валера. – Типа кто?