Она продолжала рассказывать, словно опасаясь, что ее перебьют. А потом наступило долгое молчание. И вдруг он, почти сорокалетний мужчина, начал рассказывать ей свою историю. О своей женитьбе. О том, как ему подбросили деньги, устроив провокацию. О том, как его судили по подложному обвинению.
О том, как избивали в тюрьме уголовники. О том, как он отсидел шесть лет в колонии. О том, как стал бандитом. И о том, как ушла его жена. Он рассказывал ей ровным, негромким голосом, словно исповедовался этой семнадцатилетней девочке, чья боль, помноженная на его собственную боль и разделенная снова пополам, казалась уже не такой сильной.
И так продолжалось до полудня, пока в дверь не позвонили. А она даже не испугалась, словно все самое страшное осталось позади. Он вынул пистолет, подошел к двери и спросил:
— Кто там?
— Слава богу, — раздался за дверью голос Цапова. — Я думал, с тобой что-то случилось. Слава открыл дверь.
— Почему у тебя не отвечает телефон? — спросил Цапов. — Я звоню с самого утра.
— Заходи, — устало сказал Стольников. — У меня гостья. Подполковник прошел на кухню и увидел девушку. Ни слова не говоря, он посмотрел на Стольникова, вошедшего следом, потом опять на девушку. И сел на стул.
— Надеюсь, вы мне что-нибудь объясните, — наконец пробормотал подполковник.
— Может, ты выпьешь сначала кофе? — спросил Стольников.
— Иди ты к черту! Слушай, девочка, — обратился к Ираде Цапов, — тебя три дня разыскивает вся московская милиция. Во всех отделениях висят твои фотографии. Тебя ищут все бандиты Москвы. Как же ты выжила, как же ты сумела сюда попасть? Это просто невероятно.
— Я потом тебе все расскажу, — сказал Стольников.
— Надеюсь, — согласился Цапов. — Ты знаешь, что случилось сегодня ночью?
— Конечно, знаю. Убили ее отца.
— Нет. Это случилось вчера. Я спрашиваю тебя о ночном событии. Убили Бориса. Прямо в его квартире. Его охраняли пять человек, и его все равно убили.
А утром взорвали клуб, который принадлежал Жеребякину.
— Есть прием — такой же лом, — пробормотал Стольников.
— Что ты все время бормочешь эту присказку?
— Сначала мы поедем в больницу, — предложил Слава, — сделаем мне перевязку и покажем врачам Ираду. А потом я расскажу тебе свой план.
— Я не понимаю, что ты хочешь сказать. Какой план, Слава? Девушка уже у нас, все в порядке, что тебе еще нужно.
— Есть прием — такой же лом, — уже увереннее сказал Стольников. — А как вы думаете остановить начавшуюся воину? Ты понимаешь, что будет, если это выльется в широкомасштабные действия против всех кавказцев. По самым приблизительным данным, кавказские группировки насчитывают пятьдесят тысяч человек. Пусть славянские криминальные структуры насчитывают сто тысяч. Но ведь у кавказцев существуют еще и резервы, которые могут подтянуться с родины. Это будет самая настоящая резня.