– Марго, я хорошо осведомлена в этом вопросе и знаю ваши аргументы. В каком-то смысле вы правы. Они принадлежали тано, и их не следовало приобретать. Однако теперь они принадлежат всему человечеству. К тому же, если эти маски убрать из нашей экспозиции, выставка потеряет смысл, а я, как куратор, не могу этого допустить. Наконец, по специальности я – археолог, занимающийся юго-западной культурой. Если мы начнем отдавать все священные предметы, в музее ничего не останется. В нашем музее в глазах индейцев все экспонаты священны, и в этом величайшее достоинство индейской культуры. – Она перевела дух. – Послушайте, что сделано, то сделано. Так устроен мир, и не все можно исправить. Мне жаль, что я не могу вам дать другого ответа. Я сказала то, что думаю.
– Но журнал вправе высказывать свою точку зрения...
– В этом я согласна с вами на сто процентов. Спокойно публикуйте свою статью. Но не просите меня поддерживать ваши аргументы. И не просите об этом отдел.
Марго перевела взгляд с Норы на Смитбека.
Смитбек нервно улыбнулся и глотнул виски.
Марго встала.
– Спасибо за прямоту.
– Я всегда готова высказать свое мнение.
Марго повернулась к Смитбеку.
– Мне было очень приятно с тобою встретиться, Билл.
– Мне тоже, – пробормотал он.
Смитбек смотрел вслед Марго и чувствовал на себе взгляд Норы.
– Цветок лотоса, – съязвила она.
– Да это была просто шутка.
– Может, она твоя бывшая девушка?
– Нет, ничего подобного, – торопливо сказал Смитбек.
– Ты уверен?
– Я ее даже ни разу не целовал.
– Приятно слышать. Я ее терпеть не могу.
Нора посмотрела в спину Марго. И обратилась к мужу.
– Подумать только, она не читала «Грозовой фронт». Я хочу сказать, что эта книга намного лучше тех, что ты писал раньше. Извини, Билл, но твой «Реликт»... я хочу сказать, с тех пор ты сильно вырос как писатель.
– Послушай, а что не так в «Реликте»?
Нора взяла вилку и молча закончила трапезу.
Когда Д'Агоста пришел в закусочную, Хейворд уже заняла их обычную кабину возле окна. Он не видел ее двадцать четыре часа – она всю ночь работала в офисе. Д'Агоста остановился в дверях, глядя на нее. Утреннее солнце освещало ее блестящие иссиня-черные волосы и придавало сияние мрамора бледной коже. Она прилежно записывала что-то в блокнот, покусывая нижнюю губу и сосредоточенно сдвинув брови. При взгляде на нее к сердцу подкатила нежность. Чувство было острым до болезненности.
Он не знал, справится ли с поставленной перед ним задачей.
Она подняла голову, вероятно, почувствовав на себе его взгляд. Сосредоточенное выражение ушло, и на его место явилась улыбка, осветившая ее прекрасное лицо.