— Вполне логично, — ответил я. — И тут он снова проявил исключительную сообразительность. Заставил Кевина звонить Петре и спрашивать о деталях убийства Беби-Боя. Шулль, вероятно, сказал Кевину, что это будет хорошим дополнительным материалом для уже имевшегося сообщения. Если, конечно, Кевин не принимал участия в убийствах также для удовольствия.
— Пока мы не обнаружили ни малейшего намека на то, что Кевин не только элементарная жертва обмана. И пока мы не найдем доказательств обратного, он останется для нас лишь жертвой, что хоть в какой-то мере успокоит его родителей. — Майло встал и начал расхаживать по кухне. — Шулль считал себя на голову выше, но на самом деле он мелкий говнюк, возомнивший себя всесильным героем. Прежде чем напасть на Робин, Шулль несколько часов ездил вокруг да около. Вновь посетил «Змеючник», заведение Шабо и Лоу, гавань, где бросил тело Мехрабиана. Упивался воспоминаниями, сексуально возбуждался. Впрочем, одно меня смущает. Он изменил методику. До нападения на Робин Шулль действовал вкрадчиво. Подходил как друг и наносил внезапный удар ножом. Делал это в общественных местах, рисковал. С Робин наблюдается некий регресс. Тайное проникновение со взломом, молниеносное нападение. Таким же образом он, вероятно, обошелся и с Анжеликой Бернет. Как ты думаешь, почему?
— Он предпочел бы вкрадчивость, — предположил я. — Такой утонченный и полный драматизма вариант в его извращенном понимании театра. Шулль, вероятно, решил проявить осторожность в связи с моими вопросами о Кевине. Он не понимал, как велика степень опасности и что ему пора остановиться. Однако знал, что мы приближаемся к нему.
— Думаю, так оно и есть. И тем не менее этот идиот держался по-прежнему нагло. Ездил по всему городу, не считая нужным проверить, не следят ли за ним.
— Он все-таки любитель.
— Неудачник, во всем неудачник.
Майло потянулся, походил еще немного и снова сел. Посмотрел на меня. В уголках глаз — нагноение. Побрит небрежно. Результат многих бессонных ночей.
— И что же хорошего вы нашли в его погребке?
— Гитары Беби-Боя, семь упаковок струн нижнего ми, черную шинель, недавно взятую из химчистки, коробку хирургических перчаток и газетные вырезки с материалами по всем жертвам. Шулль вырезал обзоры, интервью — подобные тому, какое Робин дала журналу «Гитарист», — и газетные отчеты об убийствах. — Майло напрягся. — А вот плохая новость, Алекс. Помимо Беби-Боя, Джули, Василия, Бернет и Мехрабиана было еще четыре убийства. Все за последние пять лет, что заполняет временной отрезок, интересовавший нас. Гончар, которого прикончили в Альбукерке, еще один театральный танцовщик, убитый в Сан-Франциско и выброшенный в залив, художник по стеклу из Миннеаполиса, а также Уилфред Риди, старый джазист, убитый четыре с половиной года назад на Мейн-стрит. Тогда все решили, что это дело связано с наркотиками, потому что, как я тебе уже говорил, ребенок Риди был наркоманом, а Мейн-стрит весьма опасна. Но кажется, главная опасность подстерегала его в лице Шулля.