— К нам скоро придут на помощь, — прошептала Ройан по-арабски. — Кто-нибудь увидит огонь. Будь храбрым, муж мой, подмога близка.
Он дергался в ее объятиях, пытаясь говорить, несмотря на адскую боль.
— Свиток?
Слова Дурайда едва можно было разобрать. Ройан посмотрела на огромный костер, в который превратился их дом, и покачала головой:
— Его больше нет. Он или украден, или сгорел.
— Не отчаивайся, — пробормотал Дурайд. — Наша работа…
— Но его больше нет, — повторила она. — Никто не поверит без…
— Нет! — В едва слышном голосе Дурайда послышалась ярость. — Ради меня, мое последнее…
— Не говори так, — умоляла мужа Ройан. — С тобой все будет хорошо.
— Обещай, — потребовал он. — Обещай!
— У нас нет спонсора. Я одна. Я не справлюсь одна.
— Харпер! — выговорил Дурайд. Жена склонилась еще ниже, коснувшись ухом его сгоревших губ. — Харпер, — повторил он. — Сильный… жесткий… умный человек.
Теперь Ройан поняла. Конечно же, Харпер был четвертым, самым последним в предполагаемом списке спонсоров, который составил Дурайд. И хотя он значился в самом конце, она понимала, что муж перечислял людей в обратном порядке. В реальности Николас Куэнтон-Харпер шел первым. О нем старый археолог часто говорил с большим теплом и уважением, а порой даже с благоговением.
— Но что сказать Харперу? Он не знает меня. Как я смогу убедить его? Седьмого свитка больше нет.
— Доверься ему, — прошептал Дурайд. — Хороший человек. Верь ему… — Страстное «обещай» все еще звучало в ушах Ройан.
И тут ей вспомнилась записная книжка в их квартире в Гизе, пригороде Каира, и материал по Таите на жестком диске компьютера. Не все пропало.
— Хорошо, — согласилась она. — Я обещаю тебе, муж мой. Я обещаю.
Хотя на обгоревшем лице не могло отразиться ничего, в голосе Дурайда прозвучало явное облегчение.
— Цветочек мой, — шепнул он и умер у нее на руках.
Крестьяне из деревни застали Ройан стоящей на коленях возле бассейна. Она не выпускала Дурайда, все еще шепча что-то. К этому моменту огонь уже угасал, а зарево рассвета горело куда ярче.
На отпевании в церкви оазиса присутствовали все основные сотрудники Департамента древностей. Даже Аталан Абу Син, министр культуры и туризма, начальник Дурайда, приехал из Каира на служебном черном «мерседесе» с кондиционером.
Он стоял за Ройан и, хотя был мусульманином, участвовал в службе. Нахут Гудцаби расположился рядом с дядей. Мать Нахута была младшей сестрой министра, что, как не раз саркастически замечал Дурайд, восполнило для ее сына недостаток знаний и опыта в области археологии и несостоятельность в качестве администратора.