Джессика поняла, что барьеры снова водворились на место и убрала их, спросив:
— Ты хочешь поверить в мою любовь к вам?
— Да, — ответила Ганима и подняла руку, видя, что Джессика собирается говорить. — Но эта любовь не остановит тебя при необходимости уничтожить нас. Я даже знаю основание: «Лучше пусть человек-животное погибнет, нежели будет плодить себе подобных». Это особенно верно, если человек-животное носит имя Атрейдесов.
— Во всяком случае, ты — человек, — выпалила Джессика. — Я доверяю своим инстинктам в этом отношении.
Ганима почувствовала искренность в тоне бабушки.
— Но в Лето ты не уверена.
— Нет.
— Мерзость?
Джессика, потеряв дар речи, смогла только кивнуть в ответ.
— Пока еще нет, — заговорила Ганима. — Мы оба сознаем эту опасность, мы же видим Алию.
Джессика прикрыла ладонями глаза. Даже любовь не может защитить нас от непрошеных фактов. Она знала, что любит дочь вопреки жестокой судьбе и своей роли в ней. Алия, о, Алия! Прости меня за то, что мне придется убить тебя!
Ганима судорожно выдохнула.
Джессика опустила руки. Я могу оплакивать свою возлюбленную дочь, но сейчас у меня другие задачи.
— Так вы поняли, что произошло с Алией?
— Мы с Лето видели, как это случилось, и были бессильны помешать, хотя обсуждали многие возможности.
— Ты уверена, что твой брат чист?
— Да.
Невозможно было отринуть спокойную уверенность в голосе Ганимы, и Джессика поверила ей.
— Как вам удалось этого избежать?
Ганима рассказала, что они с Лето избегали меланжевого транса, и это отличало их от Алие. На этом была выстроена теория о том, как уйти от Мерзости. Рассказала Ганима и о снах Лето, и о его желании посетить Якуруту.
Выслушав внучку, Джессика кивнула головой.
— Алия принадлежит к Дому Атрейдес, и это создает немало проблем.
Ганима замолчала и вдруг до нее дошло, что бабушка оплакивает своего герцога так, словно он умер только вчера, что она будет хранить память о нем, несмотря на все угрозы и жизненные перипетии. Личная память о герцоге охватила Ганиму, острота потери смягчилась пониманием.
— Теперь, — голос Джессики стал резким и отчетливым, — поговорим о Проповеднике. Вчера я услышала некоторые тревожные подробности во время этого проклятого Просветления.
Ганима пожала плечами.
— Возможно, это…
— Пауль?
— Да, но мы не видели его и не можем утверждать это.
— Джавид смеется над этими россказнями, — сказала Джессика.
Ганима заколебалась, но потом спросила:
— Ты доверяешь этому Джавиду?
Губы Джессики тронула жестокая усмешка.
— Не больше чем ты.
— Лето говорит, что Джавид смеется не над теми вещами.