— Даже слепым.
— Куда ты мог уйти?
Отец судорожно вздохнул.
— В Якуруту.
— Мой возлюбленный, — слезы заструились по щекам Ганимы.
— Муад'Диб, герой, должен быть низвержен, иначе это дитя не сможет вырвать нас из хаоса.
— Золотой Путь, — сказала Ганима. — Это нехорошее видение.
— Это единственно возможное видение.
— Алия потерпела неудачу тогда…
— Совершеннейшую. Ты же видела запись.
— Твоя мать вернулась слишком поздно, — на детском личике девочки появилось мудрое выражение Чани. — Но не может ли быть другого видения? Возможно, если…
— Нет, любимая, это дитя не может прозреть будущее, а потом в целости и сохранности вернуться обратно.
Тело отца снова потряс глубокий судорожный вздох, и Лето почувствовал страстное желание отца прожить во плоти еще одну жизнь, опять принимать живые решения и… Сколь отчаянна нужда исправить прошлые ошибки!
— Отец! — позвал Лето, и зов эхом отдался под сводом его черепа.
Это был глубинный волевой акт, в ходе которого мальчик почувствовал медленное, тягучее освобождение от внутреннего присутствия отца, исчезновение ощущений и расслабление мышц.
— Любимый, — прошептал позади голос Чани, и отец остановился. — Что случилось?
— Постой, не уходи, — умоляюще произнес Лето своим немного охрипшим голосом. — Чани, ты должна сказать нам, как избежать того, что случилось с Алией.
Ответил на этот вопрос Пауль. Он говорил с трудом, делая долгие паузы.
— В этом нет определенности. Вы… видели то… что почти… произошло… со мной.
— Но Алия…
— Ею овладел проклятый барон!
От волнения у Лето пересохло в горле.
— Он… я…
— Он есть в тебе… но… я… мы не можем… иногда мы чувствуем… друг друга, но ты…
— Ты не можешь читать мои мысли? — спросил Лето. — Ты будешь знать, если… он…
— Иногда я способен чувствовать твои мысли… но я… мы живем только в вашем сознании, мы существуем только… посредством его отражения… Нас создает ваша память. Это опасно… память слишком точна. И те из нас… те из нас, кто любил власть… кто добивался ее… любой ценой… у того память более точна.
— Она сильнее? — прошептал Лето.
— Сильнее.
— Я знаю твое видение, — сказал Лето. — Слишком хорошо, чтобы дать ему завладеть мною. Я стану тобой.
— Только не это!
Лето кивнул сам себе, ощущая то грандиозное усилие, с которым отец старался удалиться из его памяти, понимая все тяжкие последствия неудачи. Любая одержимость приближала одержимого к Мерзости. Узнавание придавало такому человеку обновленное чувство силы, он начинал с особой остротой ощущать свое тело и проникал в глубокое осознание прошлых ошибок, совершенных самим собой и предками. Было в таком видении и нечто неопределенное, что ослабляло способность чувствовать — и сейчас Лето убедился в этом. В какой-то момент искушение в нем вступило в схватку со страхом. Плоть обладает способностью превращать меланжу в видение будущего. Приняв зелье, можно дышать будущим и срывать покровы с Времени. Лето охватил соблазн, которому было трудно противостоять, он сцепил руки и погрузился в состояние прана-бинду. Плоть отрицала искушение. Плоть несла в себе глубокое знание, унаследованное от Пауля. Те, кто хочет прозреть будущее, подобно мелким игрокам, надеются сорвать легкий куш на завтрашних скачках. Вместо этого они оказываются пожизненными пленниками, знающими наперед каждый удар своего сердца и все свои муки… Последнее видение Пауля указывало достойный выход из этой ловушки, и Лето знал, что теперь у него нет иного выхода — он должен следовать тем же путем.