— Да, — сказал Лето. — А я слушал отца, но мне кажется, что в действительности я следовал советам нашего деда, именем которого назвали и меня. Наверно, мне было легко его слушать по этой причине.
— Он не посоветовал тебе поговорить о Золотом Пути с бабушкой?
Лето помолчал, пока мимо не прошел слуга с завтраком для госпожи Джессики. В воздухе распространился густой запах зелья.
— Она живет и в нас, и в своей плоти, — сказал Лето. — Ее совета можно спросить дважды.
— Я не буду этого делать, — запротестовала Ганима. — Я не хочу снова так сильно рисковать.
— Тогда я сделаю это сам, — решил Лето.
— Мне казалось, что мы сошлись во мнении, что она вернулась в Общину Сестер.
— Все так, Бене Гессерит в начале ее пути, собственные творения в середине и опять Бене Гессерит в конце. Но помни, что в ней тоже течет кровь барона Харконнена, причем у нее этой крови больше, поэтому они ближе друг другу и она делит с ним нечто большее, чем мы.
— Это очень мелкая формулировка, — возразила Ганима. — К тому же ты не ответил на мой вопрос.
— Не думаю, что упомяну Золотой Путь.
— Я могу это сделать.
— Гани!
— Нам не нужны больше боги Атрейдесов! Надо оставить место человеку!
— Разве я когда-нибудь это отрицал?
— Нет. — Она глубоко вздохнула и отвернулась. Из передней выглянул слуга, привлеченный шумом спора, но не понявший ни одного слова древнего языка.
— Мы должны это сделать, — сказал Лето. — Если мы потерпим неудачу и не сможем действовать, то нам останется только упасть на ножи.
При этом Лето использовал фрименское выражение, означавшее «отдать свою воду в племенную цистерну».
Ганима снова посмотрела на брата. Она была вынуждена с ним согласиться, но чувствовала себя загнанной в ловушку. Оба понимали, что день расплаты ждет их на пути, и день этот неотвратим, что бы они ни сделали. Ганима знала об этом, причем ее знание было неимоверно усилено данными, полученными от памяти других, обитавших в ее душе, но теперь девочка боялась той силы, которую она сообщила чужим душам, пользуясь данными их опыта. Эти души прятались в закоулках ее сознания, как демоны, притаившиеся в густых зарослях.
Все они были таковы, за исключением ее матери, которая сохранила силу своей плоти, но отказалась от нее. Ганима все еще дрожала от этой внутренней борьбы. Она давно бы сдалась этим другим, если бы не сила убеждения Лето.
Лето сказал, что из этой ловушки только один выход — Золотой Путь. За исключением болезненного понимания того, что он что-то утаивает из своих видений, Ганима могла положиться на искренность брата. Он нуждался в ее плодотворном сотрудничестве для улучшения плана.